Нелепость. К тому же не объясняющая всех фактов. Зачем тогда понадобилось убивать Авраама? И почему убийца следовал определенному ритуалу?
Вспомнив о ритуале и о странных видениях в церкви, Макс вздрогнул. По спине пробежали мурашки. Ему снова почудилось, что кто-то на безлюдной улице наблюдает за ним со стороны. Он вглядывался в окружающую его тьму, но рассмотреть что-либо, впрочем, было невозможно. Растущие по краям дороги высокие пальмы окружали его плотной стеной, за которой словно таилось что-то неизведанное. Слышнее стали шорохи, острее запахи, и Макса одолевало ясное ощущение чьего-то присутствия. Ему вдруг почудилось, что деревья обступили его со всех сторон, смыкая над ним свои тяжелые кроны. Их ветви качались, хрустели, перешептывались, будто желая поведать ему какую-то тайну. А может, «погибшие хранители» здесь и наблюдают за ним со стороны? Возможно, это они ведут его по следу преступника и будят природу своим гневным вторжением. Или сам Макс перестал понимать, что происходит вокруг?
Русский осмотрелся и, не заметив никого рядом с собой, нашел тропинку, которая, очевидно, вела к хостелу, где он остановился, и быстро двинулся вперед, стараясь ни о чем не думать. Разумеется, он отдавал себе отчет во всей дикости своего теперешнего положения. Один в незнакомой стране, без оружия и без друзей. За тысячи километров от дома. И – ни малейшего представления о том, как и где искать преступника. У него в руках молитвенник, а в голове – материалы следствия по делу об убийстве Наума. Хранителя, с которого и начались кровавые убийства.
Внезапно послышались тяжелые шаги сзади. Они приближались. Хриплый окрик, сопровождаемый противным рычанием. Макс уже слышал его сегодня. Тогда в храме. Издевательский хохот, больше похожий на внезапные раскаты грома, становился все громче. Действительно, кому не смешно?.. Вдали протяжно завыли собаки, словно предупреждая о надвигающейся беде. Макс, не останавливаясь, шел вперед. Он слишком устал, чтобы бояться.
Наконец показались огни жилых домов. Макс вышел на центральную площадь, с правой стороны которой виднелись низкие строения, крытые рубероидом. Хостелы и мини-отели. Ночлег. Он добрался.
При входе в дом он встретился лицом к лицу с хозяином. Тот все еще не спал, приглядывая за порядком в своем имении, заботясь о чистоте внутренних помещений. Вспомнив слова настоятеля Свято-Троицкой церкви о том, что хорист был близким другом Наума, Макс не мог отделаться от мысли, что перед ним – важный свидетель, владеющий ценной информацией о загадочной книге, которую писал погибший. Да так оно, собственно, и есть. Кто, как не этот старик, мог знать Наума лучше? И он станет ключиком, который приоткроет дверь в хранимую монахом тайну…
Мануил стоял в дверях хостела, не двигаясь. При виде Макса лицо его изменило выражение. Кожа побледнела и еще больше покрылась глубокими морщинами. Черты заострились. В эту минуту он больше не напоминал русскому того приятного старика, предоставившего ему ночлег несколько часов назад.
– Как ваши дела? – по-русски, но с легким акцентом, поинтересовался он.
– В общем-то, неплохо. Уже успел посмотреть кое-какие достопримечательности в этом прекрасном городе.
Старик слега улыбнулся. Лицо его снова изменило выражение. Оно разгладилось и помолодело. И в этой его способности меняться было что-то гипнотическое.
– Тогда считайте, что ваш день прошел не напрасно. А теперь отдыхать?.. Ваша комната ждет вас.
– Только после того, как мы с вами поговорим о загадочной смерти Наума. И о книге, которую он писал втайне от всех. Вы ведь были его близким другом, а не просто хористом, случайно оказавшимся в день убийства в Свято-Троицком соборе?
Макс решил действовать как профессионал. Как опытный следователь, изучающий все материалы дела, не оставляющий без внимания ни одного факта, ни одной улики. Он должен немедленно расспросить Мануила о событиях двухлетней давности, к которым тот имел непосредственное отношение, и, наверняка, что-то знал, но почему-то скрывал. Пока разговор со стариком не прояснит общую картину, Макс едва ли сможет выбрать верную версию, единственную из тех, что израильская полиция разрабатывала в ходе расследования.
Мануил сел на стоящий у стены стул. Пока он слушал русского, его выражение лица снова изменилось. Вместо располагающей улыбки приветливого хозяина хостела, появилась производящая неприятное впечатление гримаса – перекошенное на сторону лицо, выражающее страх.