Говоря на безупречном общем языке, он отдал распоряжения внезапно ставшему раболепным трактирщику. Через несколько мгновений появилась перепуганная служанка с миской сырого мяса, которое она стала бросать, кусок за куском, в клыкастую пасть бехолдера. Жуя, зверь время от времени моргал единственным большим глазом, расположенным на его сферическом теле.
— Благослови меня бог, Тривит, я верю, что это бехолдер. Клянусь Темным Пауком, он простой парень, — пропищал простодушный голос. Это замечание разнеслось по углам таверны, и, хотя бехолдер, казалось, не обиделся, все остальные посетители начали поглядывать на выходы.
Рука Телдина потянулась к застежке его плаща — привычка, выработанная им в минуты надвигающегося кризиса. Краем глаза он бросил взгляд на неосторожного оратора. Удивление заставило его повернуть голову, и внимательно посмотреть.
Два зеленых дракона стояли у заваленного кружками бара, завороженно наблюдая за бехолдером. Рептильный эквивалент кентавра, каждый дракон мог похвастаться шеей и головой дракона, прямым туловищем с мощными мускулистыми руками, заканчивающимися когтистыми лапами, и толстым четвероногим телом и мощным хвостом бронтозавра. У одного из этих двух зверей была бледно-зеленая шкура древесной ящерицы, а туловище покрывала тонкая кольчуга. Кожа другого существа была пятнисто-зеленой, как мох. А его доспехи были сделаны из кожи, искусно раскрашенной кружащимся узором лаванды и темно-розовой окраски. На шее у него, на цепочке висел кусок розового кварца, а на плечевом ремне красовался украшенный орнаментом серебряный топор! Их открытое, невинное любопытство указывало на то, что они ничего не знают о грозной репутации бехолдера, и столь же очевидно, что они были слишком пропитаны элем, чтобы распознать напряжение, заполнившее таверну. Драконы были большими, и они были сильны, а эти двое были хорошо вооружены, но они не смогли бы сравниться с бехолдером. — «Кто-то должен им это сказать», — подумал Телдин, делая быстрый глоток эля. — «Кто-то другой».
— Мне вспомнилась одна шутка, из тех, что говорят в душе после турнира по кикболу, — прощебетал бледно-зеленый дракон. Он коротко хихикнул. — Если уж на то пошло, я вспомнил о кикболе.
— Непристойная шутка! О, великолепно. Смуглый дракон, чем-то напомнивший Телдину изнеженного человека-подростка, в предвкушении сжал свои пятнистые зеленые руки. — Я люблю такие штучки. Говори дальше, продолжай.
Бледно-зеленый дракон прочистил горло с большой церемонией, прежде чем продекламировать: — Как бехолдер, э-э, скажем так, размножается?
Его друг ухмыльнулся страшному, все еще обедающему монстру и слегка пожал своими огромными плечами. — Со всеми одиннадцатью закрытыми глазами, я ручаюсь…
Лицо потенциального шута исказилось от разочарования. — Ты уже слышал,— упрекнул он собеседника.
— Конечно, нет, — фыркнул его друг, одной когтистой рукой сжимая свой розовый драгоценный камень в преувеличенном, суетливом негодовании.
— Но ты должен был.
— Честное слово, нет.
— Ты это слышал.
— Нет.
— Слышал.
— Нет.
Драконы начали толкаться друг с другом, как мальчишки в школьной драке. Бросив тоскливый взгляд на свою наполовину полную кружку эля, Телдин опрокинул в себя остатки своего сагекорса и поднялся, чтобы покинуть таверну. По его мнению, все могло стать только хуже.
Как только Телдин направился к боковой двери, в трактир ворвался отряд аперузов, обтекая его водоворотом звуков и красок. Смеясь и болтая с неистовым юмором, цыгане дикого пространства немедленно захватили таверну. К удивлению Телдина, ни один из аперузов не удостоил бехолдера даже взглядом. Очевидно, цыгане были более выносливыми душами, чем ему казалось.
Завсегдатаи таверны, казалось, почувствовали облегчение от того, что их отвлекли, и приветствовали вторжение космических цыган с неоправданным, по мнению Телдина, энтузиазмом. То, что он до сих пор видел в аперузах, ему не особенно нравилось.
Одна из цыганок прошла мимо Телдина, намеренно слишком близко. Она искоса бросила на него вызывающий взгляд из-под опущенных ресниц и резко остановилась. Ее притворный интерес превратился в широко раскрытые глаза, и она протянула тонкую бронзовую руку, чтобы проследить линию подбородка Телдина, напевая фразу аперузов, которую плащ не потрудился перевести. Ее тон сделал это усилие излишним, и, к своему огорчению, Телдин почувствовал, что его щеки пылают. Он привык к женскому вниманию — его грубоватая внешность привлекала взгляды фермерских дочерей с тех пор, как он был мальчишкой, но смелый оценивающий взгляд черных глаз цыганской женщины заставил его почувствовать себя неловко, как макрель на рыбном рынке.
Телдин пробормотал что-то, что, как он надеялся, обеспечит ему вежливое бегство, и начал пятиться. Женщина надулась и схватила его за руку удивительно сильной хваткой.
— Зачем вы уходите, «нескатаска»? — промурлыкала она бойким бархатным контральто. Хотя для этого не было никаких причин, Телдин понял, что ласковое обращение аперузы примерно означает «тот, чьи глаза — прекрасный голубой топаз». Ему еще предстояло разобраться в причудливых переводах своего плаща.
Свободной рукой аперуза сделала широкий жест, начав с себя и охватив пивную. — Смотрите, «нескатаска», здесь есть чем насладиться. Ее влажные черные глаза вызывающе смотрели на него, когда она решительно втянула его в комнату.
— «Выпутаться без сцены будет нелегко», — подумал Телдин, и, борясь с волной разочарования, позволил женщине завести себя вглубь таверны. Из того, что он слышал о непостоянной натуре аперузы, он предположил, что эта женщина потеряет к нему интерес, как только увидит мужчину, который покажется богаче. Это, как с усмешкой заметил Телдин, не займет много времени. И что плохого в том, чтобы провести несколько минут в обществе красивой женщины?
Она, несомненно, была прекрасна, созревшая и полная надежд, как осеннее утро. Ее обтягивающее кружевное платье было цвета тыквы, а подвеска-саше, уютно устроившаяся в ложбинке между грудями, источала земляной пряный аромат. Даже ее темные, заплетенные в косу волосы, отливали золотисто-каштановым блеском, напоминая Телдину урожайные деревья в лунном свете. — «Ну», — подумал он, — «что плохого в еще нескольких минутах»?
Пока цыганка локтем прокладывала им путь через таверну, Телдин удивлялся мгновенной карнавальной атмосфере, созданной отрядом аперузы. Некоторые цыгане играли дикую заразительную музыку, другие отодвигали столики и приглашали посетителей присоединиться к танцу. Телдин насчитал четыре карточные игры, три гадалки и несколько шумных игр на ловкость. Его прелестная похитительница протиснулась мимо трех наемников-людей и человека-аперузы, начавших состязание в метание дротиков, и потянула Телдина к маленькому столику возле бара.
Возглавляла стол потрясающая женщина с необузданной копной блестящих черных волос, и в платье из ярко-фиолетового шелка. Ее клиентом был седобородый, одетый в серую одежду карлик, который чопорно сидел на краешке стула и крепко держал мешочек с монетами, придавив его сапогами. Вокруг стола собралась небольшая кучка людей, пораженных ловкостью мелькающих рук цыганки, когда она складывала карты в замысловатый узор на столе.
Эту игру Телдин не признавал; он никогда не любил азартных игр. И все же он оценил мастерство цыганки и причудливо раскрашенные карты интригующими. Телдин так увлекся игрой в карты, что только через несколько минут понял, что остался один. Он оглядел переполненный зал, и его внимание привлекла оранжевая вспышка. «Его» цыганка была на другой стороне таверны, заманивая явно одурманенного моряка к одной из гадалок. Легкая самоуничижительная улыбка тронула губы Телдина. Так вот в чем была ее игра.