И это были последние слова могучего галла, а затем только адский вопль, - вопль несносной боли, - боли, раздирающей плоть, - боли, которую нельзя вынести: АААА!
Острые, как бритвы, клыки Марама вонзились в правое плечо Брэнна и рука, которая еще мгновенье назад крепко сжимала меч, свалилась в густую от крови и грязи ржавую жижу.
– Бе-луссс, – успели прошептать пересохшие губы Брэнна и всё. Ударом лапой Марам снёс голову могучему галлу, и обезглавленное тело Брэнна, пульсируя кровавым гейзером, постояв мгновенье, повалилось на тела умерших.
- Ешьте! - приказал Марам. – И берите с собой! Мы идем дальше! Нас ждут живые! Нас ждёт Рим!!
Гаки ринулись в город, убивая и пожирая всех на своем пути...
- Быстрее! Быстрее! - кричал Агнаман друидам, а те в спешке садились на лошадей. - Если мы не покинем город немедленно, мы обречены.
Но уйти от гаков друидам не удалось. Окружив магов со всех сторон, демоны набросились на них. И не было пощады ни людям, ни животным.
- Учитель!! – закричал один, еще живой, еще не съеденный, но уже весь в крови и без одной ноги жрец. – Помоги мне!
Но Агнаман не ответил ему. Отступая от демонов, он с ужасом в глазах смотрел на то, как взывавшего, гаки разорвали на куски.
- Неееет!! – закричал Агнаман, закрываясь руками. – Нееет! Это я, это я привел вас сюда! Вы не посмеете убить меня!
- Дорогу! – услышали демоны голос своего вожака и тут же, склонив головы, расступились.
- Марам! – моля о пощаде, завопил Агнаман и стал на колени. – Марам, ты же не убьёшь меня?! Ты же не убьёшь! Ведь это я привел вас в этот мир! Вы без меня ничто!
- Че-ло-век! – зарычал Марам. - Ты укажешь нам путь на Рим?
- Да, да, Великий Марам! Я укажу! Ты будешь доволен.
- На Рим! – приказал Марам своей стае и с его оскалившейся пасти раздался душераздирающий рёв…
Часть II. Морриган
Звенящая тишина стояла над городом и у стен его, где свершилась кровавая битва между живыми и мертвыми. И теперь даже вороны и те не смели спуститься на землю, чтобы устроить там свой кровавый пир; не отважились птицы нарушить смертный покой, воцарившийся вокруг. И только солнце,смелое солнце, взошедшее над холмами, озарило землю и весь тот ужас, что оставили после себя демоны, и только солнце своими золотыми лучами дарило слабую надежду на то, что не потеряно всё ещё, что свет одолеет тьму…
Белус так и не сумел покинуть поле битвы. Гакам удалось остановить его, но не удалось убить. Лишившись глаза в сражении и сломав себе при падении с лошади позвоночник, он лежал, недвижим, а кельтские воины, жертвуя собой, стояли насмерть, преграждая путь демонам, и телами своими, умирая, укрыли его...
Под мертвыми собратьями лежал сын Брэнна. Он ждал прихода смерти, но смерть по какой-то причине еще не коснулась его своими холодными, костлявыми руками. Белус прерывисто дышал, хватая сдавленными легкими воздух, проникающий едва сквозь небольшую щель, чудом образовавшуюся над его лицом. Белус лежал и вслушивался, в доносившийся сверху, хриплый шепот каких-то неведомых ему тварей, кишащих над ним и делящих между собою добычу:
« Он здесь… Он где-то здесь! Убирайтесь! Прочь! Я нашел его! Он мой!...»
С трудом разлепив свой правый глаз от запекшейся крови, Белус увидел, как сверху, прокладывая огромными когтями себе дорогу среди мертвых тел, к нему подбиралось мерзкое яйцеголовое, размерами с огромную собаку, безглазое существо с телом, словно с него только что содрали кожу. Оголенные, кроваво-красные жилы твари сокращались от напряжения, а длинный темно-алый язык ощупывал трупы. Но не мертвецы манили тварь сейчас, сейчас ее влёк запах живого, еще не умершего Белуса.
– Вот ты где, – прошипел падальщик, и его язык с вожделенным трепетом принялся облизывать окровавленное лицо Белуса, оставляя на нем липкую и тягучую слюну. - Теплый ещё, вкусный ещё. Шшшш, - зашипела тварь и оскалила пасть.
- О, боги! – застонал Белус, увидев тонкие, как иглы, зубы падальщика. – О, боги! – повторил он мольбу и закрыл глаз, чтобы не видеть то, что произойдет дальше, и тут же услышал хруст, и что-то холодное и мокрое обрызгало ему лицо. Белус снова взглянул перед собой и увидел зрелище, поразившее его разум. На расстоянии ладони от его глаза застыло сверкающее голубым хрусталем остриё копья. Остриё торчало из пасти падальщика, а сам он, с вывалившимся изо рта языком, замер и издох: и только черные сгустки крови скатывались по ее зубам и капали на лицо Белуса, обжигая холодом …
И тут Белус увидел её, - ту, кто спасла ему жизнь. Но вначале глаз его рассмотрел только белый, словно воздушный, плащ из неведомой ему тончайшей ткани, затем ступни босых ног, голые лодыжки, колени, словно высеченные из белого мрамора, бедра, обвитые тонкими ветвями виноградной лозы с изумрудными листьями, блестящими на солнце; затем набедренную повязку с такими же ветвями вокруг, живот, грудь, скрытую от глаз изумрудами, а затем тонкую шею и это лицо, - лицо восхитительной феи, - лицо от которого невозможно было отвести взгляд, - лицо мертвенно-белого цвета, - лицо невиданной и пугающей красоты...