Я настоял на том, чтобы меня положили в одну палату с Отто, стараясь ни на минуту не покидать друга. Нашим лечащим медиком назначили мастера пятой ступени знаменитого Аарона Гленна. Его предки уже не одно поколение занимались искусством врачевания, и несколько видных эскулапов носили эту фамилию.
Прошла неделя, Отто так и не пришёл в сознание, хотя врачи и колдовали над ним круглыми сутками.
— Сэр, у него есть шанс выкарабкаться? — спросил я у Гленна.
— Нужно надеяться. Мы делаем всё, что в силах современной науки, — ответил тот. — Его жизнь зависит только от возможностей организма, но, как это ни прискорбно, исход может быть любым.
Такой неоднозначный ответ меня совершенно не устраивал. Я не мог позволить себе потерять ещё и Отто, ведь теперь он оставался самым близким мне человеком.
«Нельзя просто так сидеть и ждать. Нужно что-то делать. Надо взять всё под контроль. А может… может, тот препарат?..»
Я вспомнил время, когда трудился в лаборатории Дедушки.
«Если идею твою чуток доработать, то заживать раны ох как быстро будут. Да, досадно, что нет оборудования в глуши нашей, чтоб дело твоё до ума довести… — говорил мудрый старец, протягивая старые тетради. — Вот, сынок, возьми. Здесь результаты трудов моих. Я тут давеча и над твоей идеей поработал, кое-какие мысли свои добавил… Возьми, думаю, сможешь всем этим разумно распорядиться…»
— Мастер Гленн, мне нужно срочно покинуть госпиталь, — обратился я к медику.
— Ни в коем случае. Вы ещё недостаточно окрепли после ранений. Это большой риск. Нет, — отрезал он.
— Ясно, — произнёс я после паузы. — Тогда у меня к вам две просьбы…
— Говорите.
— Вы сможете доставить из моей квартиры кое-какие материалы?
— В Нью-Лондоне?
— Да, — я написал на бумаге координаты. — Вот адрес. Это стопка старых тетрадей с важной для меня информацией.
— Без проблем. Что ещё?
— Мне необходим доступ в лабораторию.
— Это-то вам зачем? — удивился он.
— Хочу поработать над новым лекарством.
— Хм… Я слышал, что вы неординарная личность, но чтобы… — Гленн задумался. — Это не так просто. У вас нет допуска. Ну, хорошо… Попробую похлопотать.
На следующее утро мастер Гленн появился в палате с широкой улыбкой на лице. Он передал мне тетрадки с пожелтевшими листами и возбуждённо произнёс:
— Старший агент, а у вас высокие покровители. Верховный Мастер, просмотрев записи, лично приказал внести вас в реестр допущенных к работе в лабораториях госпиталя. Мало того, он выделил вам в помощь двух способных Просвещённых третьей ступени, — немного смутившись, медик продолжил: — Извините, я тоже позволил себе ознакомиться с материалами… Очень, очень интересные работы.
— Спасибо, мастер. Спасибо за вашу помощь, — сказал я, благодарно пожав его руку, и с жадностью набросился на тетради.
Мою идею Дедушка серьёзно доработал, кое-что добавив и изменив. Теперь она стала походить на инструкцию, которую при определённых усилиях и достаточной лабораторной базе реально было воплотить в жизнь.
Я быстро вошёл в ритм и, освежив необходимые знания, с головой погрузился в работу. Тяга к открытиям, проснувшаяся ещё в раннем детстве, и состояние умирающего друга заставляли меня трудиться, забыв обо всём на свете. На сон оставалось по два-три часа. Я спешил, понимая, что время работает против меня. Ассистенты, действительно толковые специалисты, заразившись от меня энтузиазмом, самоотверженно помогали. Мы проделали сотни опытов и извели немало лабораторных крыс. Иногда нас посещал сам Зилан, подбадривал и давал ценные советы.
Через три с половиной недели опытная доза препарата была готова. В честь друга я назвал его Оттоклевит. Я был полностью уверен в эффективности нового лекарства, но проверять его на Отто не посмел. Я понимал, что моё мнение субъективно, медикамент должен пройти целую серию испытаний.
С каждым днём Отто становилось хуже. Чтобы сэкономить драгоценное время, я решил провести эксперимент на себе. Моё здоровье ещё не полностью пришло в норму после полученных в Бонифачо ранений. Мастер Гленн говорил, что для полного выздоровления понадобится не меньше двух месяцев.