И люди знали, что Пепп и Фейрер провели воскресную ночь вместе.
Этот парень, Скайлар Уитфилд, похоже, решил подшутить над ним…
— Извини, что задержалась. — Сэмми вернулась к отцу от регистрационной стойки.
— Слушай, времени у нас в обрез.
— Я знаю.
— Сандвич?
— Конечно.
Они прошли в бар-закусочную.
Сэмми заказала сандвич с беконом, салатом и помидорами, он — ростбиф на ржаном хлебце. Оба решили выпить ледяного чая.
Столик был очень маленький. Саманта положила на него книгу и сумочку.
В этот час бар практически пустовал.
Она сжала его руку своей.
— Папа.
— Наверное, нет смысла советовать тебе не слишком расстраиваться, Сэмми. Ты знаешь, что в последние годы жизнь у меня и твоей матери не складывается. Ты, наверное, видишь сама, что сейчас мы причиняем другу другу больше горя, чем радости, и я не знаю, как можно что-либо изменить… — Эту речь Пепп подготовил по пути в аэропорт.
В лице дочери он увидел такую боль, что у него перехватило дыхание.
— Папа, разве ты не можешь обратиться за помощью?
— Ты имеешь в виду консультантов по вопросам брака и семьи? Я полагаю…
— Я о другом.
— О чем ты, Сэмми?
— О наркотиках.
— Наркотиках? — выкрикнув это слово, Пепп огляделся, чтобы понять, не привлек ли он к ним внимание посторонних. — Что ты несешь, Сэмми?
Ее руки, поглаживающие его, стали жаркими и липкими.
— Я знаю, я хочу сказать, я читала и слышала, как трудно избавиться от пристрастия к кокаину… или ты сидишь на крэке? — Вопрос прозвучал совершенно искренне, иронии в нем не слышалось. — Тебе нужна помощь.
Пепп никогда в жизни не лишался чувств. А тут у него прервалось дыхание, перед глазами все поплыло, тело превратилось в кисель. Но невероятным усилием воли он не позволил себе отключиться, выпрямил спину, расправил плечи, набрав полную грудь воздуха, проревел:
— Сэмми!
— Я знаю. — Она вытерла глаза бумажной салфеткой. — Я понимаю, что я — последний человек, с кем бы ты хотел говорить об этом. И уж конечно, тебе бы не хотелось, чтобы я об этом узнала.
— Кто наболтал тебе эту чушь?
— В школе нас постоянно предупреждали о вреде наркотиков, папа. Даже ты приезжал раз в год и говорил нам о том, как опасно привыкание к наркотикам. И в колледже…
— Сэмми, где ты слышала, что я употребляю наркотики?
— О, папа…
— Твоя мать позвонила тебе в последние день или два и сказала, что я на наркотиках? Отвечай, да или нет.
— Да.
Кипя от ярости, Пепп глубоко вдохнул. Он-то считал, что его близость с дочерью, ее пребывание в колледже, далеко от дома, делает ее неуязвимой к инсинуациям Марты Джейн.
— Ребята всегда говорили, что наркотики могут попасть в округ Гриндаунс только с твоего…
— Они в это верят только по молодости! И в округе Гриндаунс чертовски мало наркотиков!
— Но они есть.
— Наркотики есть везде! Ты знаешь, сколько раз мы арестовывали распространителей этой дряни? — Неожиданный поворот разговора так поразил Пеппа, что он напрочь забыл цифры, которые всегда знал назубок.
— Да, — Сэмми отвела глаза. — Уничтожение конкурентов, так, папа? Об этом говорили всякий раз, когда ты…
Сандвичи и стаканы с чаем стояли рядом с сумочкой и книгой Саманты.
Ни Пепп, ни его дочь не притронулись к ним.
— Сэмми, ты действительно веришь, что я употребляю наркотики?
— Папа, ты посмотри на себя! Когда мы встретились, у галереи, ты сразу ткнулся мне в плечо, чтобы я не видела твоего лица. Глаза у тебя стеклянные. Нос красный. Губы пересохшие.
— Господи, да у меня простуда. Я не хочу заразить тебя.
— Конечно. Ты научился скрывать свою дурную привычку, ты знаешь все уловки. У тебя простуда. Поэтому ты такой бледный и тебе так трудно дышать? И где солнцезащитные очки, с которыми ты обычно не расстаешься?
— В кармане рубашки. Ты же знаешь, я ношу их по предписанию врача.
— Знаю.
— Сэмми, — Пепп старался говорить спокойно, — такого потрясения я не испытывал никогда в жизни.
— У тебя часто бывают смены настроения. — Тон Сэмми не оставлял сомнения в том, что она излагает очевидное. — Когда ты со мной, с другими людьми, все нормально. Со мной ты всегда вел себя как ребенок. С людьми, которых знаешь всю жизнь, — как незнакомец. А как только появлялась мама, ты превращался к скалу.
— У меня есть чувства. Я реагировал.
— Ты куда-то уезжаешь, пробегаешь сто миль, а потом не спишь всю ночь, притворяясь, будто читаешь. Кого ты надеялся обмануть, папа?