Веноза хорошо разбирался в людях. Он понял, что возникшие у него предположения необоснованны. Священник не лгал. Граф видел это по открытому взгляду, по волнению, прорывавшемуся в голосе падре.
— Девушка очень красива, — продолжал священник, — и сын маркизы Россоманни влюбился в нее. Хотел жениться. Это случилось, когда Аппиани приезжал на остров писать портрет юноши. Тогда же он сделал и этот портрет Арианны. Но маркиза восстала против их брака. У нее есть на это свои веские основания. Если бы Марио женился на бедной крестьянке, двор воспринял бы подобный поступок как враждебный жест. Его могли бы счесть якобинцем. Не знаю, известно ли вам, какая волна насилия прокатилась по Неаполю после казни Марии Антуанетты. Мария Каролина захотела отомстить за сестру… Маркиза Россоманни узнала, что шпионы следили за ее сыном. Тогда она решила укрепить свои связи с двором и для этого женить сына на Марии Луизе фон Граффенберг, мать которой — подруга королевы Марии Каролины.
Джулио Веноза прикрыл глаза. Еще один пример, подумал он, когда красота обладает такой необыкновенной силой, что меняет судьбы людей. Только оттого, что необычайно хороша, эта никому не известная деревенская девушка, не имеющая ни отца, ни матери, оказалась вовлеченной в интриги сильных мира сего.
— На девушку было совершено покушение, — продолжал священник. — Сейчас она укрывается в подземелье аббатства, но я должен помочь ей вырваться оттуда. Вы могли бы содействовать мне в этом? В обмен на картину я попросил бы вас помочь найти девушке убежище в Милане, вдали от маркизы, вдали от Марио Россоманни. Вам нравится портрет, вы хотите его приобрести. И я подумал, что возможен такой обмен. Но я обязан открыть вам всё. Маркиза дала мне деньги, чтобы я удалил Арианну с острова. Большую сумму. Так что с деньгами проблем нет. У девушки теперь есть приданое, благодаря чему ее легко можно выдать замуж. Я же пока не могу покинуть Неаполь, и мне нужно найти в Милане надежного человека, сильного, умного, знающего жизнь человека, который сумел бы спрятать девушку и защищать ее какое-то время — несколько месяцев, может быть, даже год. Аппиани говорил мне о вас немало лестного.
— А сам Аппиани разве не подходит для этой цели?
— Нет, Аппиани — художник, все время в странствиях. И к тому же он друг молодого маркиза. Нет, совершенно не подходит.
— Я слышал, девушка неплохо образованна.
— Да, читает, пишет, немного знакома с риторикой, математикой, другими науками. Хорошо знает литературу и философию. Владеет латынью и французским. Сейчас изучает немецкий язык.
— Немецкий? Зачем?
— Я решил отправить ее на север, в Милан или в Вену, там без знания немецкого не обойтись. Я обещал маркизе сделать это. И еще я взял на себя обязательство выдать Арианну замуж, чтобы не возникало больше никаких проблем с сыном маркизы, Марио.
Джулио Веноза изумился. Этот блистательный прелат дал своей подопечной хорошее образование, совершенно необычное даже для знатной дамы из высшего общества.
— Наверное, вы сами были ее учителем? Лично обучали всему?
— Не только я, одному мне было бы не справиться. Я для нее второй отец. У нас близкие дружеские отношения, я строг, но до известного предела, как всякий отец. В аббатстве на Тремити, настоятелем которого я был, проживают несколько старых монахов. Именно они и стали ее основными учителями. Достаточно надежными и знающими.
Джулио с восхищением смотрел на падре Арнальдо Конечно, он ничего не отпускает на волю случая, подумал граф. Этот священник соединил свой ум, свой жизненный опыт и искусство католической церкви для того, чтобы управлять людьми и обстоятельствами Такие деятели, как он, могут совершенно свободно повести за собой народ. Так же легко и непринужденно, как рассказывал сейчас о своей приемной дочери.
— А что еще собираетесь предпринять для столь необыкновенной девушки? — в словах графа прозвучала ирония.
Однако священник оставался невозмутимым. Лицо его сделалось строгим и твердым.
— Что еще? — отозвался он. — Надеюсь приобрести для нее знатный титул, хотя это и непросто.
— А мне говорили, будто на юге, особенно в Сицилии, за деньги можно приобрести все. В Палермо живет немало княжеских семей, скажем так, «выскочек». Король Испании продавал титулы оптом. Кроме того, там найдется и немало обнищавших аристократов…
— Трудность не в этом, а в Хозяйке Даунии. Она может подумать, будто я стараюсь приобрести Арианне знатный титул, чтобы облегчить ее сыну женитьбу на ней.
— Так или иначе, дорогой монснньор, согласитесь, что прелат с вашими связями может решить подобную задачу. Церковь тут, в Неаполе, еще очень сильна. Я бы даже сказал, она могущественнее самого короля. И все же я не уверен, что неаполитанцы по-настоящему религиозный народ. Во всяком случае, они веруют не так искренно, как мы, миланцы.
— Да, они совсем другие, — согласился священник, — они более древние, нежели северяне, древнее самого христианства. Полны предрассудков, верят в колдовство, в чудеса. Однако я не думаю, что на юге удалась бы кампания по дехристианизации, проповедуемая якобинцами.
— Как в Вандее?
— Может быть, даже нагляднее, чем в Вандее, — ответил падре Арнальдо. — Здесь у нас за плечами все-таки два тысячелетия истории. Наш народ очень гордый.
— Мы несколько отклонились от судьбы Арианны, — заметил граф. — Но может быть, не слишком. Итак, резюме — по социальному происхождению она нежелательна при дворе, но пользуется поддержкой церкви.
Граф улыбнулся, и священник заметил это. Все в порядке, обрадовался он, граф Веноза согласен.
— Хорошо, — заключил Джулио. — Я готов на такой обмен. Увожу картину с собой и жду вашу подопечную на озере Варезе. Сообщите, когда она прибудет, а об остальном позабочусь я лично. И буду опекать ее до вашего приезда. Кстати, с кем приедет девушка?
— С моей кузиной Мартой, которая воспитывала ее, и с Сальваторе, преданным мне до гроба слугой. Я переведу пятьдесят тысяч дукатов, ее приданое, в банк ди Монте.
Услышав такую цифру, граф не шелохнулся. Ни один мускул не дрогнул на его лице, ни единым жестом он не выдал своего изумления. Но падре Арнальдо, смотревший ему прямо в глаза, заметил, когда называл цифру, как чуть-чуть расширились его зрачки. Веноза отвел взгляд от священника, прошелся по комнате и вернулся к портрету.
— Это невероятно крупная сумма, монсиньор. Она соблазнила бы многих моих друзей. С таким приданым нетрудно найти мужа. Ну а мне моих доходов достаточно, чтобы жить в полное удовольствие и пополнять свою коллекцию живописи. Единственное, что может поставить меня в самом начале списка претендентов на руку Арианны, — ее красота. Я влюблен в портрет, и если оригинал столь же прекрасен, то могу лишь преклониться перед ним.
Граф повернулся к священнику и увидел, что тот хитро улыбается. Еще бы, тот не сомневался в красоте своей приемной дочери.
— Судить вам, граф, — сказал падре Арнальдо, вставая. — Вскоре напишу вам, а сейчас должен идти по делам. — Он подошел к картине и внимательно вгляделся в девушку на полотне, словно хотел запомнить все до мельчайших подробностей.
— Вам жаль расставаться с ней, не так ли? — спросил граф.
— Я охотно отдаю портрет вам, так как понимаю — он попадет в хорошие руки. Жаль только, что останется пустое место на стене моей библиотеки и я уже ничем не смогу его заполнить.
Веноза протянул руку священнику:
— Падре, я счастлив знакомством с вами. Надеюсь, скоро приедете в Милан. Буду очень рад вновь увидеть вас.
— Спасибо, граф. Я навещу вас, можете не сомневаться, — заверил падре Арнальдо, задержав его руку в своей. — Должен попросить вас еще об одной услуге.
— Слушаю вас.
— Арианна считает, что она дочь управляющего Рафаэля. Не открывайте ей мою тайну. Я сделаю это сам а нужный момент.
— Не сомневайтесь. Спасибо та доверие.
— До встречи в Милане, — попрощался падре Арнальдо, надевая свою шляпу священника.