— Что вы хотите сказать? — встревожилась Арианна.
— Я хочу сказать, что он не для тебя, — решительно повторил падре. Встал и принялся ходить по комнате. — Дочь крестьянина не может выйти замуж за аристократа, ты это знаешь. Конечно, я виноват, что помог тебе вынашивать подобную иллюзию. Мы хотели… я старался осуществить твое желание, но ничего не получилось. Невозможно совершить скачок через вековые традиции. Невозможно. Только чудо могло бы изменить порядок вещей, установленный за многие столетия.
Падре остановился, низко опустив голову. Он говорил девушке то, во что сам уже не верил. Он очень хотел бы, чтобы ее мечта осуществилась, это верно. Но он не в силах помочь. Во Франции, правда, такой скачок истории уже произошел, и может быть, в Италии тоже через несколько лет молодая, красивая и богатая женщина сможет выйти замуж за аристократа. Очень возможно, и она еще успеет дожить до таких изменений. Она молода…
— Что вы хотите сказать, падре? — повторила девушка дрожащим голосом. Она знала, если падре Арнальдо говорит с нею, глядя в сторону, значит, собирается сообщить нечто неприятное, — Что вы хотите сказать? — воскликнула она, вскакивая с кровати и хватая его за руку — Что вы задумали? — вскричала она, тряхнув его за плечо.
— Я хочу сказать… хочу сказать… что ты не сможешь больше видеться с ним, ты и сама поняла это, сидя здесь взаперти.
— Но я… я все надеялась! Он обещал, что увезет меня, что женится на мне, нужно только подождать…
— Все это лишь слова, юношеские мечтания. Он тоже ошибался. И не сумел преодолеть преграду, которую возвела его семья, не смог одолеть ее, не обладая властью.
— Но он говорил мне, что его не интересует богатство, ему не нужны ни слава, ни высшее общество. Он уверен, что был бы счастлив на Тремити и предпочел бы жить здесь со мной. Он уверял, что для него это самое замечательное место на свете и он постарается сделать все, чтобы переехать сюда и остаться здесь вместе со мной.
— Все это нелепо. Ложись в постель, а то простудишься. Всерьез хочешь заболеть? Это недопустимо. Но… но ты уже встала! И прекрасно ходишь! Совсем не хромаешь, мое сокровище!
Взволнованный, священник хотел обнять девушку, но она отступила к стене и, опустившись на пол, обняла руками колени и уронила на них голову. Падре Арнальдо увидел, что она плачет.
— Ну-ну, не надо плакать. Ты должна быть благодарна Богу и нашим славным монахам за то, что помогли тебе вылечиться и ты можешь опять нормально ходить. Ты понимаешь это? Можешь нормально передвигаться, ходить, бегать…
— Я и прежде это делала.
— Но могла остаться хромой.
— Как бы я хотела умереть! Погибнуть, как Лела.
— Ну что ты говоришь! Не кощунствуй. Жизнь — это дар Господа.
— Нет мне никакого дела до вашего Господа. Если Он посылает мне такой подарок… Полюбуйтесь, как прекрасна моя жизнь! Погибает сестра, кто-то пытается меня убить, уже несколько месяцев я замурована в этом подземелье, любимого человека, за которого хочу выйти замуж, увидеть невозможно. И это, конечно, не все. Вы ведь еще что-то сообщите мне сейчас, ведь приехали сюда не только для того, чтобы оповестить, что я не могу увидеть Марио. Наверняка есть еще что-то.
— Да, кое-что есть. Ты ведь знаешь, — проговорил падре Арнальдо, нервно потирая руки и не решаясь взглянуть на нее, — ты знаешь, что тебе нельзя больше оставаться на Тремити и, значит, необходимо уехать отсюда.
Арианна продолжала сидеть, опустив голову на колени и отвернувшись от священника.
— Да, знаю, — проговорила девушка.
— Понимаешь только это, но пока еще не догадываешься, что сделать это придется тайно.
— Тайно? — вздрогнула Арианна, поднимаясь во весь рост. — Выходит, я даже не смогу попрощаться с мамой, папой, братьями…
— Не сможешь. Я понимаю, как это мучительно для тебя, но не сможешь.
— Почему?
— Потому что опасно. К тому же им уже сообщили, что ты уехала с Тремити, и твое появление стало бы для них неожиданностью.
— Но я была бы рада устроить им такой сюрприз.
— Это исключено. И не надо больше спорить.
Падре Арнальдо пришлось говорить категоричным тоном. Сейчас самое главное — спасти девушку. Все естественные чувства ее должны быть заглушены. А ему необходимо набраться мужества сделать это, пусть даже он будет выглядеть чудовищем в ее глазах. Ну да! Он и так стал чудовищем в ее представлении. Арианна сменила тон. Но она же очень сообразительна, эта умница девочка, его Арианна!
— Выходит, для вас все так просто? — с сарказмом поинтересовалась она. — Ну конечно, проще простого покинуть своих братьев, мать, отца, уйти тайком, подобно воровке… ночью… и уехать Бог знает куда. И не сметь даже ничего сказать в оправдание? Не иметь возможности даже возразить?
— Нет, дочь моя, я вовсе не это хотел сказать. Я понимаю, как тебе тяжело, очень тяжело. Но я полагаюсь на твой разум. Посмотри мне в глаза. Я знаю, как все это больно, но мы должны с чем-то мириться в жизни. Сейчас для нас трудный момент. Но грядущее мне видится совсем иным, если Господу будет угодно. В будущем, я уверен, тебя ждет много радостей. Послушай меня внимательно, Арианна, посмотри мне в глаза. Ты ведь говоришь неправду. В сущности, ты же не любишь ни Марию, ни Рафаэля, разве не так?
Девушка опустила глаза. Она не ожидала от падре такого заявления. Он всегда с таким уважением относился к ее чувствам, даже прощал невинную ложь, которую она иногда позволяла себе. И все же ей не хотелось лгать ему. Помолчав немного, она призналась:
— И да, и нет. Люблю, но не очень. Но я обожаю братьев. Мне очень дорога была Лела.
— Почему же тебе не дороги родители?
— Потому что… Нет, это неверно, что они не дороги мне, просто я рассержена на них. И в конце концов, им же лучше, если я уеду, не повидав их.
— А почему рассержена?
— Ну ладно, падре, не смейтесь надо мной. Я ведь прекрасно понимаю» что, не будь вас и всего, что вы сделали для меня и Лелы, не знаю, как бы я пережила такую несправедливость.
— О какой несправедливости ты говоришь? — удивился священник.
— Ах, не надо, не вынуждайте меня плохо отзываться о родителях. Вы ведь знаете, как они были несправедливы, как обижали нас с Лелой. Для них существуют только сыновья. Думаете, я забыла, как они, съездив однажды в Термоли, купили пальто только им? А нам с Лелой всего лишь по дешевому платку. И мы с сестрой договорились, что не станем носить их, и ни разу так и не надели. Мы предпочли всю зиму обходиться без них и без пальто. С тех пор всегда вы покупали нам с Лелой одежду. Постоянно приобретали нам нужные ткани. А Марта шила. Тогда я и полюбила ее от всей души. По существу, она — моя настоящая мать. А отец — это вы, падре Арнальдо. Папу Рафаэля я никак не могла понять, хотя и пыталась это сделать, изучая его и за работой, и за столом во время обеда… Я смотрела на него и не могла понять, почему я должна любить его. Я не понимала его совершенно. Он оставался для меня совсем чужим человеком. Между нами стояла какая-то непреодолимая пропасть.
Падре Арнальдо попробовал смягчить ее порыв.
— Непреодолимая пропасть! Какие громкие слова! Это что, последний урок фра Кристофоро?
Но Арианна не захотела продолжать разговор на эту тему.
— Ладно, я должна уехать, не попрощавшись… Пусть так и будет, уеду тайком. А что еще?
— Еще…
— Куда я должна ехать? — перебила Арианна.
И священник удивился, почему она не сразу поинтересовалась этим.
— На север.
— На север?! — удивилась Арианна. — Что значит — на север? В какой город, в какую страну?
— Что бы ты сказала о Милане? Хотела бы жить там?
— Не так уж плохо. Но с кем я туда отправлюсь? Кто ждет меня там? Вы поедете со мной?
— С тобой поедут Марта и Сальваторе.
— А вы?
— Я пока ненадолго останусь здесь. Но вскоре и мне придется покинуть остров.
Арианна принялась босиком ходить взад и вперед по комнате. Она запустила руки в свои густые волосы, сжала виски, и слезы ручьями потекли по ее щекам.
— Успокойся, Арианна, — попросил падре Арнальдо, — сядь на кровать, иначе простудишься, а сейчас это очень некстати. Иди сюда. Я совсем неплохо позаботился о твоем будущем. Вот увидишь.