— Может, в пробке? — предположил Артур, оттягивая разговор.
— Какие пробки, мать твою? Второй час ночи!
— Пошли на кухню.
— Зачем?
— За тем, что ты будешь бурно реагировать, а кухня дальше всего от детской.
Эрик насупился, но последовал за племянником.
— Ну чего? Говори, — потребовал он.
— Мы с Нори повздорили, — начал Артур.
— Класс. Я же просил быть с ней помягче. Она ведь впервые с такой работой сталкивается. И вообще, ты обещал…
— Дядь, — одернул его Артур. — Не перебивай. Я сейчас все скажу, но ты не перебивай. Выслушай. Ладно?
— Ладно. Выкладывай.
Эрик оперся на столешницу, сложил руки на груди.
— Мы повздорили, и я перегнул палку. Я поцеловал ее, а потом… Потом меня понесло. Она не хотела, но я настаивал. Сильно настаи…
Артур увидел, как в лицо ему летит кулак. Он успел бы увернуться, но не стал, полагая, что заслужил.
— Согласен. Не спорю, — проговорил он, морщась и облизывая разбитую губу.
— Чертов ты засранец, — выплюнул Эрик, снова замахиваясь.
И снова его удар пришелся в цель. Кулак скользнул по скуле. Артур глухо охнул, но не попытался уйти и от третьего хука, уже в живот. Он сложился пополам, но Эрик тут же схватил его за грудки, заставляя выпрямиться, смотреть в глаза. Он потряс его, требуя ответа:
— Что ж ты за урод такой. Тебе мало Анны, Наташи и сотни блядей? Обязательно надо засадить моей жене?
— Она у тебя красотка.
Следующий удар пришелся в нос. Артур зашмыгал, повернул голову и сплюнул кровь в раковину.
— У меня на этой неделе нет важных встреч, так что продолжай. Ни в чем себе не отказывай, — поощрил он Эрика, широко улыбаясь, обнажая окровавленные зубы, — только по зубам не бей. Вставлять — морока.
Эрик оттолкнул его, брезгливо тряхнул руками, отвернулся. Он вцепился пальцами в волосы так же, как и Артур совсем недавно в офисе. Дядя стоял зажмурившись, пытаясь совладать с собой. Тьма бурлила и плескалась, ища выход. Эрик жаждал крови. Он желал убить того, кто был ему родным, самым близким. И лишь мысль о Нори сдержала этот порыв. Он сосредоточился на ней, собирая в кулак волю, обретая разум.
— Где Эланор? Что с ней? — проговорил он нездешним бесцветным голосом.
— Она в порядке. Я поехал вперед, чтобы рассказать тебе.
— Зачем? Жить надоело?
— Нет. Она скажет, что сама виновата.
Эрик резко обернулся.
— А она виновата? — спросил он, трясясь от новой порции убийственных эмоций.
— Нет. Но мы поговорили. Я извинился. Она простила меня и наверняка не захочет нас с тобой стравливать таким образом. Но и промолчать не сможет. Сказала, что не станет от тебя скрывать.
— Я бы расплакался от умиления, но желание закопать тебя подавляет все остальные эмоции.
— Не будь таким придурком, Эрик. Нори старалась…
— Придурком? Она старалась? — заорал старший Савицкий. — Моя жена спала с тобой, была влюблена в тебя. Да чего уж там? Она и сейчас от тебя без ума. И я последние двадцать минут только и делаю, что представляю, КАК она старалась. Не вешай мне на уши лапшу, Артур.
— Какой мне смысл тебе врать?
— Да черт тебя разберет.
— Она сопротивлялась, Эрик. Я применил силу.
В очередной раз Артур встретил удар лицом.
— Вернулись к избиению. Это нормально. Давай только и нить беседы не терять, окей?
— Урод, — Эрик приложил племянника головой об холодильник.
— Я урод? Ты на себя в зеркало когда смотрел последний раз? Трахал бы свой Цветочек, авось не пришлось бы ей так сильно стараться мне отказать, — прокашлял сквозь сдавленное дыхание Артур.
Эрик перевернул его, схватил за борта пиджака и затряс.
— Повтори, нахрен, что ты сказал? Как ты смеешь вообще?
— Я как смею? — засмеялся младший Савицкий. — Это ты как смеешь? У нее же на лице написано — недотрах. Вынырни из памперсов и присыпки, открой глаза. С тобой женщина из плоти и крови. Она тебя любит, старый ты мудак.
Эрик отпустил его, и Артур кулем осел на стул. Он провел рукой по окровавленному лицу, поморщился, но все же встал. Умывшись, он снова обернулся к безмолвному дяде.
— Она бы дала, Эрик. Серьезно. Бабы мне не отказывают. А уж Нори… Но она тебя любит, поэтому смогла меня остановить.
— Тебя она тоже любит, — пробормотал Эрик.
— Конечно, — Артур не смог сдержать идиотской улыбки. — Меня все любят. Это карма.
Дядя стрельнул в него убийственным взглядом, но ничего не успел сказать. Они услышали, как открылась входная дверь, и оба замерли. Несколько долгих секунд Эрик и Артур слушали, как девушка возится в прихожей, идет через темную гостиную на свет в кухне.