Я собирался пересечь границу в час дня, сделать обмен в два и надеялся быть уже на полпути домой к тому времени, как стемнеет. По крайней мере, такой был план.
Как я убеждался раз за разом, планы не работают. Каждый начинает с отличной подготовки и планирования, но как только тебя впервые пинают в лицо, внезапно все превращается в безумное стремление выжить. Легко забыть все, над чем ты работал, когда на твоей одежде кровь.
И только когда карабкался по поверхности утеса, я не чувствовал себя так, как будто барахтаюсь. Я не знал почему, но было что-то в утесе, что имело смысл для меня. Я мог видеть опоры для рук и ног, мог видеть маршрут, который мне нужно было бы совершить, чтобы быть быстрее всех. Это сразу появлялось в моем сознании, когда я впервые смотрел на стену. Почти магия.
К сожалению, этот навык не особо мне помог, когда дошло до контрабанды наркотиков из Канады.
Насколько я ненавидел признаваться в этом самому себе, настолько хорошо я не знал Бекку, чтобы предугадать, как она отреагирует, если узнает, чем мне приходится заниматься за деньги. Страх? Отвращение? Разочарование? Не было никакой возможности узнать, и это беспокоило меня.
Ненавидел иметь что-то не под контролем. Я не был помешан на тотальном контроле, однако мне нравилось иметь влияние на события. Поэтому, когда моей маме диагностировали рак, тут же нашел способ помочь ей. Я не мог сидеть и смотреть, как ей становится хуже и хуже. Не в моей крови быть пассивным. Скалолазание не приносило достаточное количество денег. Мне нужно было делать что-то более экстремальное. Не был уверен, смогут ли остальные понять, почему я сделал этот выбор, но все, чем я руководствовался — желание помочь своей семье.
Я только надеялся, что и Бекка поймет это таким образом.
***
Я посмотрел на солнце и прикинул, что уже около полудня. Снял с себя легкую парку, аккуратно сложил ее и сунул в карман своего рюкзака.
Я приближался.
Пересечение границы пока что было самой опасной частью всего предприятия, особенно пересечение в Вашингтон из Канады с рюкзаком, полным наркотиков. Если меня поймают без наркотиков, будет уже достаточно плохо. А если с ними? Отправлюсь в тюрьму без вопросов.
Затянул рюкзак и начал взбираться. Нечего было слишком беспокоиться. Лес был прелестным, темным и глубоким, а у меня были обещания, которые нужно выполнить. И еще немного миль, прежде чем я встречусь с бандитом из Канады и совершу передачу.
Спустя еще полчаса ходьбы услышал журчание воды впереди. Вздохнул, понимая, что вода – это граница, и я управился за очень хорошее время. Терпеть не мог добираться рано, но это лучше, чем опаздывать.
Первый и единственный раз, когда я показался поздно, был плохим. Они пригрозили урезать мне плату за каждую минуту моего отставания от расписания. Очевидно, даже гангстерам не нравится ждать с кучей нелегальных наркотиков в машине.
Я остановился у реки и присел рядом с ней. Уровень воды был ниже обычного, и двигалась она медленнее, что было хорошо. Вероятно, я мог бы просто перейти через нее, вместо того чтобы надеяться на упавшее дерево или самодельный мост, как я обычно делал.
Когда направился на восток, начал замечать знаки. Они были размещены по обе стороны от границы и в большинстве своем задумывались для запугивания заблудившихся путников. Эти предупреждения обещали такие вещи, как необоснованно высокие штрафы и сотни лет в тюрьме, плюс физическое расчленение и пытки, если вы не отступите немедленно.
Я протянул руку и взял самый близкий знак. Дернув дважды, смог оторвать его от дерева, к которому он был прибит. Ухмыльнувшись, размахнулся и бросил в реку. Знак вращался быстрыми кругами вокруг центральной оси, пролетая высоко над водой и сверкая ярким солнечным светом с его отражающей поверхности. А потом затонул с удовлетворенным всплеском.
Когда я поднял взгляд, то неожиданно остолбенел. На канадской стороне было движение. Не размышляя ни секунды, я растворился обратно в лесах, подальше от воды. Спрятался за деревом и слушал, не шелохнувшись. Мое сердце тяжело стучало в грудной клетке, пока я оставался абсолютно безмолвным. Мне казалось, что я не двигался в течение часа, хотя на самом деле не более тридцати секунд. Мне были слышны голоса пробирающихся сквозь кустарники людей. Они, определенно, не пытались быть незаметными и как только подобрались ближе, я начал разбирать, что они говорят.
— Говорю тебе, я что-то слышал, — сказал один.
— Не может быть. Это была просто рыба.