Тетке понравился автомобиль. Думаю, вид машины напомнил ей о давно утраченном духе свободы. Тетка спросила Дональда, не прокатит ли он ее, и тот согласился. Я сидел на заднем сиденье, пока мы неслись вверх по дороге между скал в направлении Скигерста. Моя тетка упорно пыталась курить сигарету, из которой рвались искры. Ее волосы развевались за спиной, открывая хрупкое костистое лицо, напоминавшее скорее посмертную маску — так плотно пергаментная кожа обтягивала все его выступы и углы. Вряд ли я когда-нибудь видел ее более счастливой. Она будто светилась, когда мы вернулись к дому. Когда машина перевалила холм на дороге до Кробоста, я оглянулся и увидел, что тетка все еще стоит на том же месте, провожая нас взглядом.
У подножия холма мы подобрали Йена и Шоуни с пивом и двинулись на юг, к Грейт-Бернера. Эта поездка вдоль западного побережья была восхитительна. В лица нам бил теплый ветер, кожу обжигало солнце. Я никогда раньше не видел океан столь спокойным — его сияющие воды терялись в дымке на горизонте. Единственное различимое движение — плавно вздымающиеся и опадающие волны, будто медленное размеренное дыхание. Мы проезжали мимо деревень, и детвора махала нам вслед. Сиадар, Барвас, Шобост, Карловэй… Некоторые представители старшего поколения стояли и удивленно наблюдали, уверенные, что мы туристы с материка, сумасшедшие, которых принес в своем чреве паром «Суилвен». Стоячие камни в Калланесе молчаливыми фигурами выделялись на фоне западного неба — еще одна из вечных тайн, которые мы вряд ли когда-нибудь разгадаем.
К тому времени, как мы достигли пристани в северо-восточном конце Грейт-Бернера, солнце уже садилось, превращая океан в слепящее жидкое золото. Мы видели Эйлан-Бег, низко лежащий в океанских водах, всего в паре сотен ярдов от берега. Островок был не больше полумили в длину и примерно три-четыре сотни ярдов в ширину. На самом берегу стояла хижина. А вокруг нее и вдоль пляжа уже горели костры — в неподвижном воздухе над островом висел дым. Мы видели движущиеся фигуры и слышали доносящиеся через пролив звуки музыки, ясные, как звон колокола.
Дональд припарковался на берегу рядом с дюжинами других машин, и мы выгрузили пиво. Шоуни позвонил в колокол на пристани, и через несколько минут кто-то уже налегал на весла лодки, чтобы забрать нас.
Эйлан-Бег был плоским островом, лишенным каких-либо характерных черт. Летом он служил пастбищем для овец. Зато вдоль его южного края тянулся отличный песчаный пляж, а с северо-западной стороны был еще и галечный. В ту ночь на острове собралось около сотни людей. Я мало кого знал — думаю, большинство из них прибыли с материка. Знакомые между собой собирались в оживленные группки: у каждой — свой костер и своя музыка, льющаяся из магнитофонов. Запахи жареного мяса и рыбы наполняли воздух. Девушки заворачивали еду в фольгу, чтобы закопать в угли. Я не знал, чья это вечеринка, но организована она была отменно. Как только мы вышли из лодки, Дональд хлопнул меня по спине и сказал, что найдет меня позже: его ждала встреча с четвертью унции травки. Я, Йен и Шоуни отнесли пиво в хижину, к остальной выпивке, и взяли себе по банке. Найдя нескольких ребят из нашей школы, мы провели пару часов, распивая пиво, болтая и поедая только что снятые с огня рыбу и курицу.