— Верно, ты писец, так что не заносись слишком высоко! — Она скрестила руки на груди, и по ее гневному голосу Сетис понял, что не сказал того, что требовалось. Надо было польстить побольше.
— Знаешь, больше никто не верит, что ты на самом деле слышал Бога. Тетия сказала мне: «Этот писец, он такой заносчивый! Готов на все, лишь бы пробиться повыше».
Сетис уныло улыбнулся и направился прочь. Вот, значит, какие пересуды приходилось выносить Мирани. Но какое ему дело до пары стервозных девчонок?
Так он думал, пока не услышал слова Криссы:
— Ты, наверно, беспокоишься за сестру и отца.
Он замер. Его остановили не столько ее слова, сколько голос. Полный язвительного сарказма, он больше подошел бы девушке совсем другого склада — постарше, пожестче. Но ему улыбалась все та же прелестная Крисса; она стояла, облокотившись на балюстраду, и ветерок шевелил ее нежно-розовую тунику.
— Что ты хочешь сказать?
— Только одно: ты ведь не знаешь, что с ними случилось, правда? А в Порту творятся такие ужасы! Вот было бы хорошо, если бы они оказались здесь.
Его рука до сих пор сжимала финик, он отшвырнул его, хотел схватить эту девчонку, но она как-никак была одной из Девятерых, и поэтому он только сурово произнес:
— Пресветлая, я слышу в твоих словах угрозу.
Она улыбнулась.
— Никакая это не угроза, Сетис. Во всяком случае, надеюсь, что до угроз не дойдет.
Мирани его предупреждала. Эта глупенькая блондиночка кажется совсем безвредной, но под хорошеньким личиком таится железная твердость, и он ощутил ее, как будто ухватился за острый клинок, завернутый в мягкие шелка, и порезал пальцы.
Она выпрямилась и шагнула ему навстречу.
— Я красивая, правда, Сетис?
Он заставил себя кивнуть.
— Да.
— Я красивее, чем Мирани. Она вообще не красивая, правда?
Он пожал плечами.
— Откуда мне знать?
— Она уродина. — Девушка соединила кончики пальцев и покрутила ими. — И знаешь, в чем дело, Сетис? Мантора знает, где они. Твой отец и Телия. Она выяснила, где они скрываются, и может в любую минуту…
Тут он ее все-таки схватил. Она улыбнулась ему, как будто одержала победу. И не вырывалась, а наоборот, шагнула ближе.
— Если хочешь, Сетис, можешь меня поцеловать.
— При чем здесь Мантора?
— Я думаю, Мирани никогда не разрешала тебе поцеловать ее. Она такая чопорная.
Надо вести себя правильно. Нельзя допустить, чтобы она так с ним обращалась. Он выпустил Криссу, отступил на шаг и улыбнулся — тонко и холодно, как Шакал.
— Я бы не сказал.
Глаза Криссы широко распахнулись.
— Не может быть! — Ее лицо исказилось от злости. — Я тебе не верю.
Сетис пожал плечами.
— А почему? Вы все считали Мирани серой мышкой, помнишь? Но ошиблись. У нее оказалось мозгов больше, чем у вас всех вместе взятых. В конце концов, Гласительницей стала она. Не Гермия, не Ретия, не ты. А что касается Манторы — я тебе ни на грош не верю. Откуда тебе знать? Колдунья вроде Манторы никогда не доверится такой дурочке! — Он вложил в голос как можно больше презрения.
Ее трясло от гнева. Она выпрямилась, сверкая глазами.
— А может, секреты есть не только у Мирани? Ты знаешь, что это такое, писец?
Она протянула ему руку, и он увидел у нее на ладони скарабея. Крошечный, из голубой и красной перегородчатой эмали, он держал в когтях диск из чистого золота. Сетис увидел его только на миг, потом она сжала кулак и подошла ближе.
— Это наш символ. Мантора считает забавным пользоваться в своих целях священным божественным символом. Ее это не пугает. Скарабей летает между нею, мной и Ингельдом, перенося ее слова. Поверь мне, Сетис. Думаешь, я зря потеряла два месяца, прячась на Острове? — Она рассмеялась, но смех ее был неровным. Подошла к балюстраде и оперлась на кулаки. — Или в темницах Аргелина? Думаешь, я глупа?
— Ничуть, — пробормотал он.
— Думаешь, думаешь. Безмозглая пустышка Крисса. Но я не глупа, Сетис, совсем не глупа. — Она искоса поглядела на него, растянула в улыбке накрашенные губы.
— Я пошла туда, где мне ничего не грозило. Мантора приходится мне тетей. Именно она устроила меня в жрицы, ты удивишься, узнав, сколько влиятельных людей ходит в друзьях у гетеры.
Она замолкла, вгляделась в него. Сетис понимал, что вид у него побежденный. Плечи поникли; он постарался побыстрей взять себя в руки, но она все же заметила его растерянность. Он огорченно покачал головой.
— Моя сестра…
— О, да. Она хорошенькая. Надеюсь, ей понравилась игрушка, которую ты ей подарил. Но с ними ничего не случится. — Она подошла еще на шаг. — Если только…