Когда поцелуи стали более настойчивыми, Ретт высвободился и ухватился рукой за каменный подоконник. Его дыхание было неровным.
— Есть границы контролируемости поведения мужчины, моя любимая, — сказал он, — и единственное, что может быть хуже мокрого пляжа, это каменный пол.
— Скажи, что любишь меня, — потребовала Скарлетт.
Ретт усмехнулся.
— Ты как думаешь? Я часто приезжаю в Ирландию на этих проклятых грохочущих пароходах, потому что очень люблю здешний климат.
Она засмеялась. Затем она ударила его по плечу обоими кулачками.
— Скажи, что любишь меня.
Ретт поймал ее руки.
— Я люблю тебя, несносная девчонка.
Его лицо ожесточилось.
— И убью этого ублюдочного Фэнтона, если он попробует увести тебя.
— Ах, Ретт, не будь таким глупым. Люк мне даже не нравится. Он страшный, хладнокровный монстр. Я собиралась выйти за него замуж только потому, что не могла заполучить тебя.
Скептически приподнятые брови Ретта заставили ее продолжать.
— Ну мне действительно понравилась идея жить в Лондоне… и быть графиней… и отплатить ему за мои обиды, выйдя за него замуж и получив все его деньги для Кэт.
Черные глаза Ретта весело сверкнули. Он поцеловал руки Скарлетт.
— Мне не хватало тебя, — сказал он.
Они проговорили, сидя всю ночь на холодном полу и обнявшись. Ретт не мог насытиться ее рассказами о Кэт.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она любила меня сильнее, чем тебя, — предупредил он.
— У тебя нет шансов, — уверенно сказала Скарлетт. — Мы с Кэт понимаем друг друга, и она не примет сюсюканье и поблажки с твоей стороны.
— Как насчет обожания?
— О, она привыкла к этому, она все время испытывала это от меня.
— Посмотрим. Говорят, у меня хорошо получается с женщинами.
— А у нее — с мужчинами. Она заставит тебя через неделю прыгать через обруч. Был маленький мальчик по имени Билли Келли — ах, Ретт, догадайся? Эшли женился. Я сделалась сводницей, послав маму Билли в Атланту… Из-за истории с Гарриэт Келли я узнала, что Индия Уилкс наконец нашла себе мужа, а Розмари все еще остается старой девой.
— И похоже, ею и останется, — сказал Ретт. — Она вкладывает деньги в восстановление рисовых полей и с каждым днем становится все более похожей на Джулию Эшли.
— Она счастлива?
— Сияет. Сама упаковала бы мои вещи, если знала бы, что это ускорит мой отъезд.
Скарлетт вопросительно посмотрела на него. Да, сказал Ретт, он уехал из Чарльстона. Было ошибкой думать, что ему когда-либо там нравилось. «Я поеду назад. Чарльстон всегда останется в крови чарльстонца, но я поеду погостить, а не жить там». Он сказал себе, что хочет постоянства. Но через какое-то время стал чувствовать ноющую боль, как будто ему подрезали крылья. Он не мог летать. Его связала земля, предки, святая Сесилия, Чарльстон. Он любит Чарльстон — Боже, как он любит его красоту и грациозность, мягкий солоноватый бриз и стойкость перед лицом потерь. Но этого мало. Ему нужен вызов, риск, опасность.
Скарлетт тихо вздохнула. Она ненавидит Чарльстон и была уверена, что Кэт почувствует то же самое. Благодарение небесам, Ретт не собирается отвезти их туда.
Тихим голосом она спросила об Анне. Ретт замолчал на долгое время. Затем он заговорил, и его голос был полон горечи.
— Она заслуживала лучшего, чем я, лучшего, чем ей дала жизнь. У Анны были тихая храбрость и сила, которые стыдят так называемых героев… Я почти сошел с ума от нее тогда. Ты уехала, и никто не знал, где ты. Я поверил, что ты наказываешь меня, поэтому, чтобы наказать тебя и доказать, что меня не волновал твой отъезд, я развелся. Как ампутация.
Ретт уставился в небо, не видя ничего. Скарлетт ждала. Он молился, что не причинил Анне боли, сказал он. Он перебирал все в своей душе и в памяти, и не мог найти преднамеренной боли. Она была слишком юной и так сильно любила его, что не почувствовала в его нежности и привязанности всего лишь тень мужской любви. Он не знает, как винить себя за женитьбу на ней. Она была счастлива. Одной из несправедливостей в мире является то, что так легко осчастливить любящих и заботливых.
Скарлетт опустила голову ему на плечо.
— Это много — сделать кого-то счастливым, — сказала она. — Я не понимала этого, пока не родилась Кэт. Я многого не понимала. Каким-то образом я выучилась этому у нее.
Ретт прислонился щекой к ее голове.
— Ты изменилась, Скарлетт. Ты стала взрослее. Мне нужно узнавать тебя заново.
— Я тоже должна узнать тебя. Я никогда не знала тебя, даже когда мы были вместе. На этот раз постараюсь, обещаю.
— Не сильно старайся, ты измотаешь меня. — Ретт усмехнулся, потом поцеловал ее в лоб.
— Перестань смеяться надо мной, Ретт Батлер, — нет, не надо. Мне нравится, даже когда это выводит из себя.
Она втянула воздух.
— Идет дождь, он погасит пожары. Когда встанет солнце, мы сможем увидеть, что осталось от города. Попытаемся уснуть, через несколько часов у нас не будет времени.
Она положила голову ему на плечо и зевнула. Легкий ирландский дождик окутал мягкой завесой тишины старую каменную башню.
На рассвете Скарлетт проснулась. Когда она открыла глаза, то первое, что увидела, было поросшее щетиной, с провалившимися глазами, лицо Ретта. Потом она потянулась и улыбнулась.
— У меня болит все тело, — пожаловалась Скарлетт, нахмурив брови. — И я умираю от голода.
— Логичность — женское качество, — пробормотал Ретт. — Вставай, моя любовь, не сломай ноги.
Они осторожно подошли к убежищу Кэт. Было темно, но они могли слышать ее дыхание и тихое посапывание.
— Она спит с открытым ртом, когда поворачивается на спину, — прошептала Скарлетт.
— Дитя многих талантов, — сказал Ретт.
Скарлетт подавила свой смех. Она взяла Ретта за руку и потянула его к окну. Вид, открывшийся перед ними, был отрезвляющим. Вереницы темных столбов дыма тянулись вверх отовсюду, оставляя грязные пятна на нежном розовом утреннем небе. На глаза Скарлетт навернулись слезы. Ретт положил ей на плечи свою руку.
— Мы можем отстроить все заново, дорогая.
Скарлетт смахнула слезу.
— Нет, Ретт, я не хочу. Кэт не в безопасности в Баллихаре, и, кажется, я тоже. Это земля О'Хара, и я не хочу терять ее. Мои кузены найдут фермеров, которые будут обрабатывать землю. Ирландцы всегда будут любить землю. Па говорил мне, что она для ирландца все.
Но я не здесь, уже не здесь. Может быть, я никогда в действительности и не принадлежала этой земле, иначе не удирала бы с такой готовностью в Дублин на вечеринки и охоты… Я не знаю, чему я принадлежу, Ретт, но больше не чувствую себя дома даже в Таре.
К удивлению Скарлетт Ретт рассмеялся, а смех был полон радости.
— Ты принадлежишь мне, Скарлетт, разве ты этого не поняла? И всему миру, вот чему мы принадлежим. Мы не домоседы. Мы искатели приключений, пираты, контрабандисты. Мы можем поехать куда угодно, и если мы вместе, то все будет принадлежать нам. Но, моя любимая, мы никогда ничему не будем принадлежать. Это для других людей, а не для нас.
Он весело посмотрел на нее.
— В это первое утро нашей новой жизни скажи мне правду, Скарлетт. Ты любишь меня всем сердцем, или ты просто хотела меня, потому что не могла получить?
— Ретт, что ты говоришь! Я люблю тебя всем сердцем и всегда буду любить.
Пауза перед ответом Скарлетт была такой короткой, что только Ретт мог заметить ее. Он откинул голову и засмеялся.
— Моя любимая, — сказал он, — я вижу, что наша жизнь никогда не будет скучной. Я едва могу дождаться, когда мы начнем.
Маленькая смуглая ручонка потянула его за рукав. Ретт посмотрел вниз.
— Кэт поедет с тобой, — сказала его дочь.
Он поднял ее на плечо, его глаза блестели от эмоций.
— Вы готовы, миссис Батлер? — спросил он Скарлетт. — Блокада ждет нас.
Кэт весело засмеялась. Она посмотрела на Скарлетт так, как будто знала все тайны.
— Старая лестница спрятана под моими одеялами, мама. Грейн велела сохранить ее.