Водил он её и в лес – по грибы, по ягоды; однако и это девушке наскучило, мало занимало. Её вообще мало что радовало, и Маркул не знал, что и делать, ведь он и сам был скуп и на слова, и на эмоции.
Лилия писала стихи, и даже рассказы. Пела песни. Но это существо было таким грустным и печальным, что рыцарю невольно хотелось прижать её к своей груди, ибо он начал испытывать к этой девушке всю нежность, на какую только был способен. Он приглядывался, присматривался и не верил своим глазам: ах, какая же она хорошая! Умная, образованная, добрая, серьёзная, воспитанная, задумчивая, взрослая и настоящая. Обаятельные васильковые глаза; утончённая фигурка, очаровательные волосы, а голос… Голос был трогательным и притягательным, красивым и завораживающим, то детским, то взрослым, то не очень…
Помимо всего прочего, Лилия была ответственной: ей надоело, что все за неё всё делают, и начала помогать сама, хоть и не всегда у неё это получалось хорошо…
Наблюдая за Лилией, Маркул радовался в душе. Слушая её пение и стихотворения, читая на досуге её рассказы, где зло всякий раз побеждается добром, рыцарь ликовал. Он так привык к ней, что не захотел бы отпускать.
Так прошло некоторое время. И однажды Лилия внезапно начала говорить сама:
– Знаешь, почему я такая? – Создалось впечатление, что она сейчас заплачет.
В воздухе повисла тишина.
– Я была ТАМ. – Загадками начала Лилия. – Я была в будущем. – Повторила она. – Это ужасно; то, каким стал мир. Какими низменными, материальными и гадкими стали люди. Их приземлённость не знает границ. Они падают всё ниже и ниже; дальше и дальше, во тьму и мрак. Больше нет ни веры, ни надежды, ни любви. Я не хотела бы оказаться в 21 веке; это апогей и конец. Когда я всё это увидела, своими глазами…
– Но кто же ты? – Не выдержал Маркул.
– Когда я всё это увидела, своими глазами… – Перебила его Лилия. – Я не захотела жить. Я захотела утопиться, но не вышло, ибо я и так морская. Я – нереида, морская нимфа. Я – подводного мира королевна; по убеждению, мировоззрению я... – Лилия запнулась. – Сначала мне стало весьма дурно, ведь увиденное, услышанное, сказанное не забывается. В тот самый миг, когда я решила уйти навсегда, провидение превратило меня в звёздочку на небе. Красивую и яркую. Но я свалилась и оттуда; ныне – человек. Больше всего на свете я жажду вернуться домой, ибо вас, людей, я боюсь и пугаюсь. Вы страшные, опасные существа. Скинь меня в море; русалки подберут меня и доставят в мой дом, милый дом. Ах, зачем я только заглянула в будущее?
Маркул не нашёлся, что ответить, хотя про себя подумал, что и без будущего, в этом мире, мире старом, хватает гадостей и зла; люди и сейчас ожесточили свои сердца, и вряд ли поменяются. Оттого ведь он и живёт один, вдали от всех. Чтобы не видеть и не слышать всего этого безобразия. Да, с ним сейчас и Лиадан, и Элин, и Элеан; но три этих феи не могут быть рядом постоянно – у них есть много своих дел, в других мирах. Они рядом, пока охраняют, оберегают Лилию. Как только она поправится окончательно, она мечтает вернуться домой. А это значит, что три феи снова, как и прежде, будут навещать его лишь изредка; раздавая советы и журя за слабость, ведь он всего лишь человек, который тоже совершает ошибки. Эта Лилия, сама того не ведая, смогла достучаться до глубин его сердца, растопить в нём весь лёд. Он увидел, и поверил. Быть может, об этом празднике шла речь? Празднике жизни. Когда душа поёт, и на сердце хорошо. Когда есть кто-то рядом. Кто тебя понимает целиком и полностью. Кто такой же, как ты. Лишь бы не спугнуть, не ранить…
ГЛАВА 4. КРАСКИ СГУЩАЮТСЯ
Всё это время за Маркулом и его «пленницей» наблюдал Враг, и очень не по душе ему было то, что королевна добреет день ото дня.
«Вот, царь морской уж стар и дряхл; недолго уж ему осталось. Единственная дочь, коей подарил Я рунную доску с проклятиями, дабы сбивать её с пути, заглянула-таки туда, куда заглядывать не следовало. И всё бы хорошо: нет ни царя, ни наследницы его. Уж тогда прибрал бы Я к рукам всё дно морское, всё море-океан, всю водную гладь. Ибо знаю Я, что дочь царя морского, едва воссев на трон, исцелится от Моих проклятий, и начертанное Мной однажды рассеется во прах. Ведь лишь она одна может противостоять Мне и Моей воле; только она имеет силу навсегда низвергнуть зло. Всё шло по плану, кабы не этот рыцарь Маркул, коего Я так и не смог ни сломить, ни приручить. Он стоек, добр, храбр. Спутал Я ему судьбу, и навлёк Я на него великий Рок – но выстоял он, не убоялся. Я подсылал к нему воров, убийц и люд со сладкими речами, за которыми таится яд. Этот воин слишком крепкий орех; довлеет над ним добро и вера. Надо же было такому случиться, что именно он подобрал, пригрел и спас ту душу, ведь в ней Моя Мне смерть! Я до последнего надеялся, что, разочаровавшись в увиденном, в картине будущего, морская королевна не поверит никому! Но нет: светлеет сердцем она день ото дня, ибо видит, что Маркул, и всё его окружение не такие, как другие, и весь род их таков будет до скончания времён. Этого Я и боялся: она поверит, и воспрянет духом! Она угроза; она Меня погубит. Ну, ничего: нашлю-ка Я на них большое бедствие... ».