Лакшмана тем временем окончательно расстроился; его глаза распухли и покраснели; он перестал понимать, где находится и кто его окружает; его губы пересохли, а язык одеревенел. Он стоял с низко опущенной головой, устремив взор в одну точку, и слезы неудержимым потоком струились по его щекам. Рама глядел на него и чувствовал, что не может покинуть брата, находящегося в таком плачевном состоянии. Он боялся, что тот наложит на себя руки, если останется один, или из мести причинит вред другим. “И ответственность за содеянное им ляжет, разумеется, на мои плечи”, - так думал Рама.
Он решил испытать Лакшману и обратился к нему с такими словами: “Брат! Гнев, пылающий в душе - все равно что воскурение фимиама в честь наступающих орд наших грехов. Погаси его! Ты впал в отчаяние от того, что твой Рама смертельно обижен и опозорен. Но Сатья и Дхарма - пути истины и справедливости - не ведают ни славы, ни бесчестья. Они не стремятся к первому и не прячутся от второго. Будь смелым! Наполни свое сердце отвагой. Останься здесь и служи отцу, посвяти свои дни достижению высочайшей жизненной цели.”
Когда до Лакшманы дошел смысл благословения старшего брата, он вздрогнул всем телом и мгновенно обрел дар речи. Он вскричал: “Брат! Когда Рама, дыхание моей жизни, уйдет в лес, кому здесь сможет пригодиться эта грубая и инертная материальная оболочка, называемая телом? У этого Лакшманы нет желания служить никому, кроме Рамы. Ты дорожишь своей Дхармой и своим чувством долга; у меня тоже есть чувство долга, и я в равной степени дорожу им! Поэтому я последую за тобой. У меня нет потребности ждать чьих-то приказов! Я не желаю иметь ничего общего с людьми, идущими на поводу капризов Кайкейи. Если меня и вынудят остаться с ними, я не намерен обращать внимание ни на ее приказы, ни на болтовню ее прислужников! Никто на этом свете, кроме Рамы, не имеет права командовать мною и указывать мне, как я должен поступать и действовать. Поэтому - здесь и сейчас - я тоже облачусь в одежды из коры, как то подобает лесному отшельнику, завяжу в спутанные пучки свои волосы и приготовлюсь сопровождать тебя.” С этими словами он сорвал с себя украшения и царские знаки отличия, которые надел, собираясь прошествовать с Рамой в зал для торжеств. Он с отвращением отшвырнул драгоценности и нарядные шелковые одежды; со звоном разлетелись по углам комнаты ожерелья и серьги! Он впал в сильное возбуждение, готовый в любую минуту двинуться в путь. Сердце Рамы смягчилось при виде этого взрыва искренней любви и преданности. Он подошел к Лакшмане и, положив ему руку на плечо, сказал мягко и ласково: “Я безгранично счастлив, что у меня есть такой брат, как ты! Это щедрый подарок судьбы. Если ты пойдешь со мной, мать Каушалья будет чувствовать себя гораздо спокойнее. Она дрожит от страха, что я не справлюсь с грозящими мне в лесу опасностями и не уверена, вернусь ли я через четырнадцать лет целым и невредимым. Скажи, чтобы она оставила свои сомнения. Подойди к ней и утешь ее… Мы провели здесь, споря, уже много часов, а отец, должно быть, еще сильнее страдает от тревоги и неизвестности. А Кайкейи наверняка мучается от подозрений, что я раздумал покидать Айодхью! Поэтому мне нужно поторопиться, чтобы сообщить обо всем Сите, а затем отправиться во дворец Кайкейи и попрощаться с отцом. А тебе, Лакшмана, следует пойти и испросить позволения сопровождать меня у матери Сумитры.”
С этими словами Рама, как того требовал обычай, обошел вокруг Каушальи и смиренно простерся у ее ног. При виде этого служанки и работницы, а также прочие обитательницы зенаны, в один голос завыли и запричитали, как будто на них обрушился всемирный потоп! Но Каушалья, собрав все свое мужество, притянула к себе Раму, покорно стоящего в ожидании благословения. Она обняла его, погладила по голове и, положив руки ему на плечи, произнесла: “Сын! Рама! Ты - несокрушимый защитник Дхармы! Ты - несравненный герой! У тебя нет причин бояться жизни в лесу. Ты принял решение отправиться в изгнание; для меня оказалось невозможным уговорить тебя изменить свое намерение. Да сопутствует тебе удача! Стремись к своему идеалу, осуществляй свое страстное желание - во всем подчиняться воле отца. Оплати свой священный сыновний долг, действуя согласно его повелению. У меня есть только одно желание - увидеть твое успешное возвращение в Айодхью! В этот день я, наконец, смогу стать счастливой. Рама! Воля судьбы воистину непостижима. Никому не суждено изменить ее, даже тем, кто обладает великим могуществом. Дхарма, ради которой ты покидаешь нас, будет, несомненно, охранять тебя в изгнании и не даст сбиться с пути. Рама! Как бы было хорошо, если бы эти четырнадцать лет пролетели как одно мгновение, и я видела тебя сейчас уже вернувшимся, а не уходящим! Увы! Прости мне мое безумие! Сын! Как мне выразить словами свое благословение? Должна ли я сказать: “Пусть четырнадцать лет пройдут как четырнадцать дней - нет, нет! Как четырнадцать взмахов ресниц! Возвращайся скорей, возвращайся живым! Стань великим царем! О жемчужина династии Рагху! О мой любимейший сын! Богиня Дхармы будет защищать тебя все эти годы, ибо ты отправляешься в леса, чтобы умилостивить ее. Она - твой самый сильный и самый надежный страж. Все четырнадцать лет я буду истово взывать к милости богов, умоляя их хранить тебя от бед и несчастий. В награду за преданность твоего служения матери, отцу, святому наставнику тебе будут дарованы долгая жизнь, здоровье и счастье! Твоя верность Истине сделает тебя неуязвимым. Горы, реки, звери и птицы, колючие заросли и гигантские муравьи будут поклоняться тебе с благоговением и, чуткие к твоим нуждам, постараются угодить тебе и доставить удовольствие! Даже обитающие в джунглях демоны-ракшасы, беспощадные и свирепые ко всем без разбору, покорятся тебе, ибо сердце твое полно любви и умиротворения, и падут к твоим ногам, провозгласив тебя своим Властелином.”