Во время короткого перерыва, когда принесли перекусить, Энглариэль отвел непокорных военачальников в сторонку и надавал каждому таких затрещин, что Гэпу захотелось проделать нечто подобное со своим товарищем.
— Зилва, — начал он, не зная точно, как разговаривать с соратником бывшего господина, — ты что, на полном серьезе собрался втянуть вэттеров? Их же это не касается.
— Не касается? — возмутился Мафусаил, и Гэп осознал, что опять зашел слишком далеко (причем, едва успев сделать первый шаг). — Ещё как касается! Или ты думаешь, что Зло из Мелхаса пройдет мимо, помахав им ручкой?
— Вообще-то нет, — признал Гэп, чувствуя, что эсифский воин вот-вот задавит его авторитетом, — но вряд ли от вэттерской армии будет... то есть, они же...
Гэп замялся — вот всегда так, стоит ему попытаться донести мысль до вышестоящего!.. Э-эх! Живя у лесного великана, юноша посмеивался над своей былой услужливостью, его злило и одновременно удивляло, каким ничтожеством он когда-то был. Теперь, когда всё опять вернулось на круги своя...
Гэп вспомнил шахты, пещеру йордисков, перенесенные испытания... и поймал на себе презрительный взгляд Мафусаила. Его охватил гнев.
— Они не видели ничего, кроме своего леса, и когда попадут в переделку — а они попадут, потому что за ними не стоит толох пеладанов — думаешь, вэттеры справятся? Да они понятия не имеют о нежити, о рограх... не говоря уже о ледяных полях и обо всем остальном!
Наконец-то он набрался храбрости и посмотрел прямо в глаза наёмнику. Ай да Гэп — вот молодчага! Но то, что юноша прочитал во взгляде Мафусаила, привело его в смятение: там не было ни раздражения, ни интереса. Эсифский воин вообще едва ли его слышал. Точь-в-точь как родители Гэпа: то же рассеянное выражение, тот же взгляд, который говорил не просто о нежелании слушать — наёмник не потрудился хотя бы сделать вид, что слушает.
В одном Мафусаил все же отличался от родителей Гэпа: юноша отчего-то был ему нужен. Медленно, явно пытаясь скрыть раздражение, воин повернулся к оруженосцу.
— Я уверен, что, вопреки твоему мнению, они куда лучше могут о себе позаботиться. Ты не очень-то в них веришь, потому что судишь по внешности...
— Хорьки, они и есть хорьки, — кивнул Гэп.
— Вот что я тебе скажу, — продолжил Мафусаил, пропустив последнее высказывание мимо ушей. — Живя тут, я хорошо их узнал: это отважный и находчивый народ. Энглариэль — исключительно талантливый правитель и пользуется всеобщим уважением. Оглянись! Ты своими глазами видел чудеса Сайне-Трегвы... А как тебе королевские покои? Какими словами описать это великолепие? Разве не вэттеры придумали и построили это чудо архитектуры? Причем, без инструментов, доступных другим расам. Уверяю тебя, Реднар, если и есть в мире народ, который может о себе позаботиться, так это вэтгеры.
— Ты же знаешь, что дело в другом! — вырвалось у Гэпа. Раз уж он завёл этот разговор, то доведёт его до конца, пути назад нет. — Постройка домов на деревьях и военные походы никак между собой не связаны. Велишь им огородить всю Утробу Вагенфьорда частоколом и затолкать целиком на дерево?
«Ну что, съел? — внутренне ликовал оруженосец. — У меня получается! Даешь Равноправие и Справедливость!» Его вдруг охватило необъяснимое, но приятное и отчего-то казавшееся правильным чувство — удивительная лёгкость.
— И потом, — продолжал он, переходя на высокопарный тон, — кто дал нам право втягивать невинных в кровавое море войны? Это (давай! не останавливайся!..) неприемлемо. Я очень сомневаюсь, что та польза, которую мы извлечем из помощи вэттеров («Извлечем пользу? Да! Да! Гэпа в предводители! Даешь Гэпа!»), сможет оправдать опасность, которую мы на них навлекаем.
Есть! У него получилось. Он таки высказался наперекор воину. Целиком захватил его внимание.
— Оправдать, — произнес Мафусаил.
— Что?
— Оправдать. Сможет оправдать опасность, — поправил наёмник.
Гэп сдулся. Он снова стал просто мальчишкой. И все же Мафусаил несколько растерялся и впервые серьезно отнесся к оруженосцу.
— Послушай, Реднар, вчера я сказал, что надеюсь встретиться с твоим господином и остальными. Верно и то, что я намерен идти в Умерт. Но на самом деле я почти расстался с надеждой на воссоединение отряда. Я иду туда лишь потому, что это последнее место, где мы можем найти приличную еду и кров перед финальной битвой. А точнее, единственное место, где можно отыскать корабль, который перевезет нас через пролив.