«Мы? Нас?»
— Даже если Нибулус и остальные ещё живы, через лес им не пройти, а мы с тобой сумели. Они не чета нам: у них нет ни мужества, ни удачи, которыми боги наделили нас...
«Мафусаил говорит со мной, как Нибулус со своими воинами, — подумал Гэп, — сигны всегда так делают, когда хотят, чтобы за ними пошли в бой. Что на него нашло? Неужто Зилва забыл, как прежде разговаривал с людьми, и теперь ему приходится подражать другим?»
— ...И если милостью небес нам в руки послана целая армия, то кто мы такие, чтобы отказываться от божественных даров?
Глаза Мафусаила снова, как прежде, смотрели сквозь Гэпа. Все, что требовалось, он сказал.
Энглариэль с вэттерами потянулись по ступенькам вверх, обратно в зал, чтобы продолжить встречу, и Мафусаил повернулся к ним.
— Зилва, ты кое о чем забыл, — заговорил Гэп. — У нас нет магического оружия. А ведь без него ничего не выйдет, так?
Секунду Мафусаил обдумывал эти слова.
— Финвольд сказал, магическое или серебряное, — напомнил он оруженосцу. — И это ещё одна причина идти в Умерт; я уверен, там легко сыщется серебряных дел мастер, который сумеет выковать простой клинок. Город славится своими златокузнецами.
Гэп сообразил, что до сих он ни разу не слышал о «славных златокузнецах» из Умерта. В голове крутилась какая-то мысль из его странствий — что-то, связанное с оружием. Вспомнить никак не получалось. Гэп с разочарованием заметил, что вэттеры ждут.
— Ладно, пойдем, — поторопил его Мафусаил и развернулся, чтобы последовать за вэттерами в зал. — Все уже собрались, а о магическом оружии не волнуйся. У Нибулуса тоже ничего такого не было, только серебряный клинок.
«Серебряный клинок Финвольда...»
— Финвольд! — воскликнул Гэп. — Ну конечно!
Мафусаил повернулся вполоборота и безучастно на него посмотрел.
— Прости?
— Финвольд, — продолжал Гэп, отбросив прежнюю высокопарность. — Вот что я пытался вспомнить! Когда я жил у Юлфрика, он рассказывал, что два года назад у него останавливался путешественник из Нордвоза, который заблудился, вроде меня, а когда я спросил его, как того звали, он сказал: Финвольд!
— Вот как?
— Да, наш Финвольд! Все сходится, даже серебряный амулет с факелом, алхимические книги... и ещё... мешок с дохлой змеей.
— С чем, с чем?
— Да не важно, я и сам не понял, что за дохлая змея такая. Главное, он шел в Умерт, шел один, да только ничего у него не вышло, вот он и вернулся домой и никому о своих похождениях не обмолвился.
Они уставились друг на друга, пытаясь собраться с мыслями; нетерпеливые вэттеры были забыты.
— Зачем Финвольду идти в Умерт, да ещё одному... и хранить это в тайне? — задал наконец вопрос Мафусаил.
— По словам Юлфрика, он шел проповедовать и по дороге заблудился в лесу. Когда Юлфрик его нашел, тот совсем оголодал и понятия не имел, где находится. Он, видно, зарекся другой раз ходить этой дорогой и, как только встал на ноги, отправился в путь — сказал, что возвращается в Нордвоз.
— Финвольд проповедовал? — пробормотал Мафусаил, который воспринял эту новость с не меньшей подозрительностью.
— Ну! Как тут не почесать в затылке?
— Нибулус был не был в курсе? Или он знал? — допрашивал оруженосца Мафусаил. — А ты?
— Да никто, небось, и не ведал, кроме самого Финвольда. Если этот умник что замышляет, он уж постарается, чтоб никто ничего...
Мафусаил вдруг подскочил к Гэпу.
— Расскажи мне о мёртвой змее!
Гэп и посмеялся бы над таким внезапным интересом к этой наверняка малозначительной детали его рассказа, если бы не вспыхнувшие огнем глаза воина пустыни.
— Я... не знаю, — ответил юноша, пытаясь припомнить слова лесного великана. — И Юлфрик не знал. Финвольд глаз с неё не спускал и никогда не показывал. Он носил эту штуку в заплечном мешке. Длинная и тонкая такая, жесткая, как палка... но волнистая.
— Проклятье... быть того не может. Нет! Нет! Как он его заполучил... А-а-а! Только не сейчас, когда я почти!..
— О чем ты? — перебил Гэп. — Ты меня пугаешь.
Мафусаил уставился на юношу, словно только что вспомнил, что тот стоит рядом. Затем лицо эсифца преисполнилось мрачной решимостью. Перед Гэпом предстал совершенно незнакомый человек.
— Мы должны как можно быстрее попасть в Утробу Вагенфьорда, — постановил Мафусаил. Сие утверждение прозвучало с категоричностью, которая — Гэп знал — не допускала вопросов. Словно, произнеся эти слова, Мафусаил предрешил их путь. Даже вэттеры почувствовали, что от них здесь больше ничего не зависит.