И хотя странник никогда бы не признался, то были лучшие дни. Остальное время он, подобно привидению, бродил меж людей, не в силах присоединиться к ним. Как случайный гость на свадьбе, Болдх мог лишь смотреть и слушать, зная, что к нему происходящее отношения не имеет.
— Великое пожирающее душу Одиночество, — произнёс он вслух.
* * *Неожиданный стук в дверь вырвал странника из размышлений. Раздражённый, Болдх встал, быстро подошёл к двери и рывком распахнул её.
— А, ты... Что надо?
Финвольд был захвачен врасплох непривычным акцентом странника и его резкостью.
— Не могли бы мы поговорить? Недолго?
Болдх вздохнул.
— Мы уже говорим. — Ему хотелось и дальше оставаться одному, чтобы разобраться в своих мыслях. В компании он сейчас нуждался меньше всего.
— Мне необходимо с тобой поговорить, — настаивал нежеланный гость.
Болдх открыл дверь пошире, приглашая жреца войти.
— Ну, что ты мне хочешь сказать?
Финвольд понял, что разговаривать нужно без околичностей, поэтому поспешил начать:
— Я знаю, что существует множество мнений относительно способов уничтожения рогра, и не собираюсь вновь их обсуждать.
— Хорошо, — перебил жреца Болдх, вновь растягиваясь на кровати. — Вот и не надо.
Финвольд продолжил:
— Все мы знаем, в чём проблема, но Эппа полностью положился в её решении на тебя.
Жрец замолчал, ожидая ответа странника. Тот по-прежнему молча смотрел в потолок.
— Я его уже несколько раз спрашивал, — вновь заговорил Финвольд, ёрзая на жёстком стуле, — каким образом уничтожение связано с тобой, и почему он так в тебя верит. Ты знаешь, что тебе надлежит делать?
— Нет. А разве должен? Зачем? — только и ответил странник, повернувшись к жрецу.
Финвольд был по меньшей мере удивлён и очень сильно раздражён явным равнодушием чужеземца.
— Да. Честно говоря, я считаю, что ты должен знать.
— Ты знаешь, — ответил Болдх. — Ты так сказал на совете. Тогда в чём проблема? Уже начал сомневаться?
— Я знаю, верно. Но меня очень беспокоит Эппа. Его разум не столь ясен, как прежде, а идеи с каждым годом становятся всё причудливей.
— Сколько ему лет?
— Говорят, семьдесят.
— Серьёзно? Он выглядит старше.
— Согласен. Нибулус прав — он слишком стар для серьезного путешествия. Особенно на Дальний Север. Он держит двадцать две овцы, да ещё души не чает в корове. Ему следует заботиться о своём стаде... Я беспокоюсь за него, понимаешь?
— Мне кажется, он хочет пойти, — вежливо ответил Болдх.
— Но зачем? — продолжал настаивать Финвольд. — Просто смешно! Говорю тебе, он впадает в старческое слабоумие и... Когда мы начнём пробираться через опаснейшие места, Эппа станет для нас камнем на шее. И всё из-за сумасшедшей идеи, будто только он один сможет подсказать тебе, как убить Дроглира... Послушай, я не пытаюсь преуменьшить его заслуги. Он желает добра, но каждому попятно, что рвения и приверженности истине недостаточно для такого тяжёлого похода.
— А разве не это проповедует ваш культ?
— Очевидно, ты не понимаешь...
— Думаю, это ты не понимаешь. Твой собрат Эппа уверен, что он должен пойти, что без него, как и без меня, весь поход не имеет смысла. Отговорить его невозможно.
Финвольд поднялся и стал расхаживать по комнате. Выглянул в окно, затем вновь повернулся к Болдху.
— Как ты познакомился с Эппой? — спросил он.
«Лучше бы ты заткнулся», — подумал странник. Необычность знакомства со старым жрецом до сих пор тревожила его.
Несколько дней назад Болдх въехал в город с юго-востока. Была тёмная и ветреная ночь, предвещавшая бурю, да и сам странник пребывал в мрачном расположении духа. Взобравшись на вершину холма, он увидел тёплые огни Нордвоза, и в нем вновь проснулось презрение к горожанам. Болдх пустил лошадь лёгким галопом — так плащ развевался на ветру, и в то же время странник приближался размеренно, что должно было выглядеть достаточно грозно. Несмотря на погоду, на рынке, который он проезжал, было много гуляк, по они не обратили на его манёвры никакого внимания.