Ростом они были одинаковы, но ему не удалось заглянуть под складку шали, затемняющей лицо. Лишь тонкие, красиво очерченные губы оказались в тусклом свете горящего на столбе масла. Ночная бабочка? Нет, не похоже, те не так одеваются в тёплые ночи. Да и кого им отлавливать в этой пустыне?
– Месье офицер, вы человек порядочный. Проведите меня до освещённого перекрёстка. Я боюсь одна. Уж натерпелась страху, пока добралась сюда.
С этими словами она сунула под руку гусара узкую холодную ладонь и повела его сквозь темень на далёкий свет следующего фонаря. Сергей подчинился охотно – ещё с часик без «любимой». Он старался шагать медленно, и женщина не торопилась, каблучки сапожек в такт звону шпор стучали по мостовой. Правила галантности не позволяли молчать.
– Вы, мадам… – (она не возразила на обращение), – живёте поблизости?
Женщина была настроена игриво.
– Я повсюду живу, кавалер, в любой дом вхожа. А сейчас мне необходимо быть на том перекрёстке. Думаю, моя просьба вас не затруднила. Признайтесь, вы и сам не спешите домой?
– Признаюсь, – охотно подтвердил ротмистр. Ему стало легко и весело. – Жаль, что не придётся вести вас через весь Париж, на ту сторону Сены.
– Это совсем не обязательно, месье. Не имеет значения, пять минут вы пожертвуете мне или всю ночь. Главное, с этой прогулки, на которую вы к удаче своей так легко согласились, ваша жизнь круто изменится.
– Неужели? К лучшему?
Незнакомка подумала:
– По всякому будет, но не будет бесплотной траты считанных минут жизни, равно короткой, год ли вам ещё отпущен или полвека. Не верьте тем, кто говорит, что у них всё прекрасно. Такие люди или лгут или равнодушны к жизни. Настройте себя на приятие жизни как на редкий, ограниченный во времени дар, и всё, что в нём, белое и чёрное, переносите, словно неизбежную данность. Удачам радуйтесь, неудачу принимайте с достоинством. Думаю, у вас есть задатки для этого. Скажу больше: вас ждут большие испытания, в которых обыкновенные житейские трудности будут казаться незначительными, и в самих них вы найдёте удовлетворение. Просто живите, сохраняя честь, оставаясь верным данному слову, дружбе, любви, справедливости, людям, поверившим в вас. Да ведь нечто подобное вы и сами некогда говорили. Разве не так? Будьте последовательны. Вот мы и пришли. Благодарю вас за проводины. Прощайте, месье Серж.
Действительно, они оказались на перекрёстке, освещённом двумя фонарями. Здесь была граница между бедными кварталами, оставшимися за спиной и особняками более состоятельных граждан, огороженными высокими заборами. Пока ротмистр озирался, гадая, какой дом откроет свои двери его ночной незнакомке, скрипнула калитка в заборе, и только женский сапожок мелькнул из-под короткой юбки. Где-то всё это сын Борисов уже видел: и полусапожки, расшитые жемчугом, и чёрную шаль. И голос, с лёгкой хрипотцой, знаком. Она знает его имя, хотя он не представлялся… Постой, постой! Так это же та самая маркитантка!Ломая голову над странной встречей, русский офицер направился в сторону бакалейной лавки. Дом будто сам выехал из-за изгиба улочки – сияющий огнями по всем окнам бельэтажа и подъезда. Что за ночная иллюминация! И когда успели? Ведь менее часа назад он проходил мимо спящего дома. На прихоть Луизы не похоже, она бережлива как и её отец. Недоумевая, вошёл в переднюю, где ждал его растерянный денщик с узлом походного скарба у ног. Месье бакалейщик буквально скатился к запоздалому постояльцу по лестнице:
– Серж!.. Месье ротмистр! Умоляю! Вернулся Шарль. Из плена. Он ничего не подозревает. Взываю к вашему благородству. Я послал кузену записку. Он живёт неподалёку. Вы знаете. Идите туда! Прекрасная комната – окнами в сад. А стол!
Изобразив на лице оскорблённое самолюбие, нищий русский офицер, не дожидаясь конца монолога, звеня шпорами, будто на смотре, развернулся «кру-у-гом». За стенами дома, на брусчатке, освещённой из окон, сбросил маску – подпрыгнул и поскакал, пританцовывая, напевая «Марсельезу», в спасительном направлении. Денщик с узлом последовал за барином, предвкушая щедрые «на водку».Глава V. Серж Корсиканец
Долго в ту ночь ворочался с боку на бок ротмистр на новом месте – мешали музыка в душе и какая-то работа в черепной коробке, будто освобождался мозг от накопившегося за годы войны сора, наполнялся свежим воздухом. Наконец Сергей погрузился в глубокий, целительный сон и проснулся далеко за полдень другим человеком, ощутил он. Наградив денщика франком «за верную службу», послал его к полковому командиру сказать, мол, барин занемог. Обычно в таких случаях «недуги» лечил в бистро. На этот раз гусар решил просто с денёк побездельничать, насладиться свободой, которую он последние часы понимал как избавление от обязательств перед Луизой. Дай, Бог, им с мужем-галантерейщиком счастья!