А Сергей оказался способен. Первый раз, когда прилетел в Израиль, а второй - когда обиделся на нее и послал ее к черту. Ей мучительно хотелось помириться с ним, но как вернуть человека, который находится на другой стороне земного шара, а главное - зачем, она не могла придумать. У нее не было варианта их дальнейших отношений. И она ему не писала, хотя адрес его не стерла.
На следующий день выяснилось, что помимо само собой разумеющихся редакторских ожиданий, согласно которым Мурка должна была совместить энциклопедическую дотошность и политический анализ Мида с красочностью «Нешионал Джеографик», у Арнона были для нее добавочные поручения. Израиль давно искал точки опоры и давления в этой богатой нефтью стране. Поиски рычагов шли во всех направлениях, особенно в испытанном со времен фараона стремлении находить доступ к уху властелина. Иногда это удавалось: в Туркменистане одним из самых влиятельных и приближенных к власти людей был израильтянин - промышленник и предприниматель Иосиф Мейман, Лев Леваев был из Узбекистана, но в Азербайджане подобный человек не находился.
Арнон объяснял Муре:
- Я полжизни учился заставлять людей делать то, что мне нужно. И начинать это следует с того, чтобы понять - что надо твоему партнеру.
- Ему надо обеспечить нас нефтью?… - Мурка, старательная ученица, распахнула глаза.
- Н-ну, как тебе сказать. Это ему еще следует понять, - усмехнулся Арнон. - Но настанет время, и это случится. Для начала ему надо передать свою власть своему сыну.
- И я могу ему в этом помочь?
- Ну, не единолично, я полагаю. Однако наши возможности в области обеспечения безопасности весьма внушительны. Но это не единственное, чем Израиль может быть полезен. Например, мы можем служить посредником между Баку и Вашингтоном, или предоставить выход к своим рынкам.
- А зачем нам поддерживать эти менее чем идеальные режимы?
- Ну, хотя бы для того, чтобы сделать их менее крайними, чтобы противостоять опасным для нас и всего мира крайним исламским течениям, чтобы не терять своего влияния в этом мусульманском, но, тем не менее, сравнительно секулярном и толерантном регионе. Все, что плохо, очень легко может стать еще худшим.
- Маккиавельщина какая-то.
- Не волнуйся, тебе предстоит творить одно дистиллированное добро. Ты должна будешь скомпрометировать одного иранца.
Сердце Мурки ёкнуло.
- Что значит скомпрометировать? - В голове у нее сразу начали мелькать самые ужасные варианты.
- Не волнуйся, тебе надо будет только показаться с ним публично и быть замеченной. Мы позаботимся о документации, и обеспечим твою безопасность.
Мурка посидела молча, осмысливая сказанное.
- Но ведь если я его скомпрометирую, то сама окажусь разоблаченной!
- Это верно. Компромат будет состоять в его встрече с агентом Моссада, а не просто с красивой женщиной. Но, поверь мне, на данный момент это то, что необходимо. Это подорвет контакты между Ираном и Азербайджаном, которых нам допустить никак нельзя.
Постепенно, из лаконичных объяснений Арнона Мура начала понимать, что затрудняясь покамест обнаружить общие интересы с нефтяной республикой, Израиль пытался помешать в этом более удачливым соперникам.
- Если бы я мог пожертвовать кем-то другим, я бы это сделал. Но так уж случилось, что именно ты уже… - тут Арнон как-то странно осёкся, и положив свою руку на ее, замолчал.
- Что я «уже»? - Постепенно Муру начала переполнять горькая обида, в горле встал ком, а глаза начала наполняться непрошенной влагой, и она старалась смотреть наверх, чтобы не покатились унизительные слезы, недостойные разведчика. - Это из-за того «Стрельца», да? А в Минске, я ведь в Минске все сделала без сучка…
- Да нет, милая моя. Это совсем не из-за тебя. - Арнон помолчал, а потом вдруг начал говорить, как будто вспомнил вдруг о чем-то другом. - Помнишь, мы говорили о моей жене и о жене моего штурмана? - Мурка ошарашено взглянула на него. - Я так и не рассказал тебе, почему все-таки мой штурман не ужился со своей женой. Знаешь, его все-время терзала необходимость убедиться, что она была ему верна все годы его плена… А я еще тогда много думал, надо ли уверяться в предательстве близкого человека, когда изменить мы ничего уже не в силах… Может, иногда лучше пребывать в неведении.
Мурка горько молчала. Ее сжигают как разведчика в самом начале ее карьеры, а шефа несет при этом на какие-то отвлеченные философские размышления.
- Тебя будет поддерживать все наше обеспечение в Баку. Твоя роль бесконечно важна, - зашел Арнон с другого бока.
- Ага. Посылаете меня как камикадзе, как шахида…
- Ну, не надо крайностей. Погибать тебе не придется. Мы позаботимся о том, чтобы ты была разоблачена только после твоего благополучного возвращения в страну.
- Но я больше никогда не смогу сотрудничать с тобой! С Моссадом! Я больше не смогу быть агентом!