— Я думаю, что это всего лишь верхушка айсберга, — говорил Редхок Кейну, — но весьма существенная.
— Мой ребенок, — перебила его Лиз. — Вы нашли Кэти? Где те дети, которых вы нашли?
Редхок широко улыбнулся:
— Мы нашли двоих детей. Социальная служба сейчас как раз занимается оформлением попечительства над ними.
— И где же Кэти? — Лиз не могла больше сдерживать нетерпение. Это было выше ее сил. Все подходило к концу. Она с трудом могла поверить в это.
Редхок взглянул на полисмена, охраняющего двух мужчин, захваченных во время рейда.
— Отведи этих парней в комнату двенадцать, — распорядился он, — я приду через несколько минут. — Он повернулся и указал на коридор, ведущий из дежурного помещения. — Прошу за мной.
Они быстро шли по много раз перекрашенному коридору, линолеум на полу был весь исцарапан и вонял дезинфекцией. Были еще какие-то запахи, которые Лиз не могла определить. Она чувствовала себя словно во сне, когда вслед за Редхоком вошла в маленькую комнатку в конце коридора.
— Миссис Линкольн, это Элизабет Синклер, мать одного из похищенных младенцев.
Женщина в хорошо сшитом на заказ темно-желтом костюме взглянула на них и доброжелательно улыбнулась Элизабет.
— Какой же из них ваш? — приветливо спросила она, показывая на стоящие рядом с ней две колыбельки.
Лиз взглянула на одного спящего младенца, потом на другого. Сердце у нее в груди оборвалось. Она покачала головой, и слезы хлынули из глаз.
— Здесь нет Кэти!
Кейн взглянул на женщину и увидел выражение мучительной боли на ее лице. Он положил ладонь ей на руку:
— Лиз, все новорожденные так похожи…
Она отпрянула от него не в силах сдерживать себя:
— Не говори мне, что все они выглядят одинаково! Я знаю своего ребенка! Ее здесь нет!
Один из младенцев от ее громкого возгласа начал плакать. Миссис Линкольн взяла его на руки и стала успокаивать.
— Простите меня, — извинилась Лиз. — Я не хотела никого обидеть. — Она чувствовала себя чрезвычайно усталой и разбитой.
Редхок налил ей стакан воды из умывальника в углу комнаты.
— Мы запросили копии всех отпечатков пальцев, взятых в каждой больнице… — начал он1.
Чтобы сделать глоток воды, Лиз потребовалось держать стакан обеими руками. Она покачала головой.
— Мне не нужно сравнивать отпечатки пальцев. — Голос ее слабо дрожал. — А других детей не нашли?
Редхок огорченно покачал головой.
Проклятье, решение, казалось, было так близко, а на самом деле так далеко, подумал Кейн. Женщина из социальной службы с сочувствием смотрела на Лиз, по-прежнему продолжая качать на руках плачущего младенца.
— Но записи, — внезапно произнесла Лиз. — Они должны были вести какие-то записи. — Она повернулась к Кейну, ища в нем поддержки. — Разве не так?
Кейн ненавидел, когда она вот так смотрела на него, словно он мог одним махом перепрыгнуть через небоскреб.
— Да, — медленно согласился он. — Они должны были сохранить какие-то записи. Какая-то система учета должна была существовать. — И он намеревался отыскать ее во что бы то ни стало.
В роддомах многих штатов у новорожденных снимают отпечатки пальцев, в частности, чтобы избежать случайной подмены младенцев.
Кейн, обняв Лиз за плечи, вывел ее из комнаты. Вид найденных младенцев только усилил горечь ее собственной утраты…
Кейн повернулся к Редхоку:
— Вы уже допросили этих двоих?
— Как раз собирались начать допрос, когда вы приехали.
Кейн остановился возле комнаты номер двенадцать, куда Редхок велел отвести задержанных, и посмотрел на дверь:
— Не возражаете, если я первый постараюсь расколоть их?
На бесстрастном лице Редкоха появилось настороженное выражение:
— Это все зависит, Мэдиген… Зависит от того, какой смысл вы вкладываете в слово расколоть!
Кейн отлично знал, какой смысл хотел бы вложить в это слово, но этот смысл не имел права на существование рядом с его значком полисмена.
— Только словесно. Вы можете присутствовать.
— Я и намерен сделать это. Не забывайте, кто арестовал их. — Редхок положил ладонь на ручку двери.
— Мне не нужна слава, — сказал ему Кейн. — Мне нужны только ответы.
Он прошел за Редхоком в комнату и тут только заметил, что Лиз следует за ними. Кейн обернулся и преградил ей дорогу.
— Лиз, вы должны обождать снаружи.
Как он может ей такое говорить? Неужели он не понимает, через что она прошла? Она чувствовала, что готова на все.
— Но, черт возьми, я должна!