Примечание к части
Песня Мельницы Пёрышко
II. Дела Семейные
Мы с Эммой веселились в компании тортика, игристого вина и приятной, ни к чему не обязывающей девушки, сокращенно - Бэкки. Такой тип можно подцепить лишь в особых тематических барах, клубах или по счастливой случайности где-нибудь в арт-галерее, но в нашем случае была явно не случайность, ибо дорогая моя сожительница терпеть не могла спокойно гулять по музеям и прочей подобной "скукоте", как она метко выражалась каждый раз, когда я её туда тащил. Тому был виной, конечно, мой неуёмный энтузиазм в познании этого мира. Так что нагулялась девочка уже по всем этим местам - мама не горюй! А я всё ещё ничего не подозревал о приближающемся носителе, так сказать, всех надежд и мечт моих на этот скучный немагический мир. И потому мы вполне успешно наслаждались обществом полуголой красавицы, готовой провести с нами ночь. С нами - потому как я тоже всё чувствовал, видел и осязал, не смотря на то, что был отстранён от управления происходящим напрямую. И вот не знаю, как Эмму, но вот меня подташнивало от жадных взглядов, которые на нас бросал тот полудурочный должничок, который пытался сбежать настолько смешно, что Эмма, которая из-за значимого присутствия меня в её голове и не менее значимого присутствия у меня довольно-таки злорадного юморка всё же научилась управлять своим лицом на приличном уровне, всё же не смогла оставить ситуацию без искреннего смеха, когда мы на обратном пути вспоминали рожу и судорожные действия придурка. И именно поэтому я предложил позвонить подруге, которая проявляла к Эмме интерес и у них уже две недели как всё зашло на территорию постели, дабы развеять это гадостное ощущение после неприятных слов, так сильно задевших за живое, хоть и исходили они от совершенно стороннего человека. Свон была не слишком влюбчивой, и мне всегда казалось, что я сыграл в том не самую последнюю роль - я был единственным взрослым человеком, который был с ней на протяжении всей её жизни, хоть и сам себе наказал не давать ей лишних советов и не помогать просто так. После смерти Клео Фокс, женщины, которая гонялась за моей непутёвой подопечной, я вообще зарёкся давать эти самые советы и говорить что-то, кроме "Решай сама, Эмма Свон". "Почему ты меня не отговорил?" - было первым, что она мне сказала, как отошла от происходящего. Хотя до ссоры всё же не дошло, ведь она прекрасно знала из моих сказок, которые я опрометчиво ей рассказывал в детстве, что лечить я не умею - для того нужна мертвая вода да живая, а в этом мире такого совершенно точно нет, ну а передать мне управление она для сотворения ритуала не хотела. На протяжении всего моего в ней пребывания я в профилактических целях капал ей на мозги в стиле "тебя понимаю только я", "ох уж эти современные людишки", "ты достойна большего" и "попробуй только ещё раз не довериться моему чувству задницы, когда я говорю, что этот чел мутный". Да-да, я злой урод, манипулятивная свинья и вообще крайне агрессивно защищаю свою собственность от поползновений всяких уродов, да! Да и я всё-таки чувствую всё, что чувствует Эмма, и её игнорирование моих слов по поводу её этого Нила, который оставил в её душе не слишком хорошо заживающую и порой даже без моей помощи беспокоящую рану, было основано на том, что я постоянно ворчал по поводу любого парня хоть наискось посмотревшего на мою девицу-красавицу, Эмму. Мне кажется, я уже в какой-то мере считал это тело своим, вот и вылазило отношение - приходилось Эмме то и дело меня затыкать, пока она не переросла свои подростковые ужимки и не стала ко мне почаще прислушиваться. Встаёт вопрос - почему же я не вселился в неё, воспользовавшись детским возрастом и плачевным положением? Да потому что я так никогда не делаю! Дети неприкосновенны, и ребенок-носитель не может, хотя нет, скорее, не должен быть поглощён. Я не задумывался над причинами этого решения, но у меня было не так уж много проблем с маленькой Эммой - я успокаивал её, пел песни, когда она просила, рассказывал свою жизнь под видом рифмованных сказаний или побасенок, заставлял читать, чтобы самому не помереть от скуки в эти долгие годы. Я бы даже уже ассоциировал себя с её родителем - настолько много мне пришлось её воспитывать и насколько много вложить, но я никогда бы не променял своё собственное, безраздельное и неделимое, конечно, если не принимать в расчёт возможную расчленёнку, тело на её дружбу. Это я мог сам себе сказать совершенно точно даже тогда, когда Эмма была невероятно умиляющим потерянным существом, близким мне по духу и воспитанным мной буквально с самого её осознания себя личностью. Эмма Свон, кстати, могла быть не только умиляющей. Она нередко радовала меня вспышками гнева, которые давали мне микроскопическую возможность забрать капли магии, исходившие от неё во время проявления эмоций, и именно такой яркой вспышкой она сверкнула, когда звонок в дверь прервал снятие трусиков с нашей возбуждённой подружки. - Да ну на фиг, этого позднего гостя! - прорычал я и обречённо простонал. - Эмма, твой день рождения и его канун слишком богаты на сюрпризы. Эмма раздражённо оттолкнула от себя красавицу и пошла открывать. Первое - моё чувство задницы взвыло ещё сильнее, чем при знакомстве с Нилом или той странной девочкой, Лили. Второе - пацан сказал, что Эмма является его матерью. Мальчик был похож на кого угодно, но только не на Эмму - мне так показалось с первого взгляда на него. Эмма в его возрасте была гораздо менее уверена в себе, в ней не было этого коварства и манипуляторства, которое он проявил уже позднее, когда мы пытались его выдворить, а я лично предлагал просто за шкирку выкинуть за дверь, опять послав к чёрту своё не-совсем-непреложное правило-о-советах. И не смотря на порой накатывающие старческие крайности вроде паранойи и ворчливости, не помнить Эмму в десять лет я попросту не могу - это как раз то время, когда я окончательно проявился, составив линию поведения с этой подвижной девочкой без царя в голове. Мальч