========== Предисловие ==========
Вообще, конечно, глупо писать всякие там предисловия и прочие обращения к читателям, когда шапка говорит сама за себя. Но не единожды сталкиваясь с тем, что читатели почему-то игнорируют столь очевидные вещи, считаю своим долгом попросить еще раз обратить внимание на предупреждения и комментарий автора: здесь действительно все, кто не выжил в каноне, умрут.
Читать или не читать — ваш выбор, но претензии «а я думал, что будет не так» я не принимаю. Как не буду и оправдываться по этому поводу. Задача была другая: быть максимально непохожей на себя.
Идея пейринга принадлежит Ронсаару. Первой реакцией на такое предложение был поток непечатных слов и истерический смех: гетный редкопейринг по ГП и я казались несовместимыми… Но потом возникла мысль — а как так получилось, что сильную темную волшебницу, мастера дуэлинга и опытного бойца убила клуша Молли? И вот отсюда все и заверте…
P.S. Здесь нет детального описания сексуальных сцен, “групповой секс” указан для трепетных фиялок. И в данном случае это тройничок.
========== Часть 2 ==========
– Надеть на помолвку черное платье не слишком удачная идея, – Нарцисса прислонилась спиной к двери и уставилась на сестру, нервно сминая пальцами ткань парадной мантии.
– Это траур, милая. Тризна по мечтам и свободе, – Белла крутанулась на каблуках, отошла к окну и подняла тяжелую раму. В комнату ворвалась прохладная сырость – на улице моросил мелкий дождь, обычная для лондонской осени погода.
Нарцисса смотрела на сестру: Белла как будто стала меньше ростом, сгорбилась. Неужели так сильно переживает за помолвку?
– Разве ты никогда не думала, что придется выйти замуж, рожать наследников и быть хозяйкой большого дома?
– Нарси, – глухо сказала Белла. – Я не думала, что это будет та́к.
– Ну как «так»? Чистокровных семей не так много. Меня сговорили за Малфоя-младшего, я же не возмущаюсь.
Белла хрипло засмеялась, запрокинув голову и до побелевших костяшек вцепившись в раму. Она чувствовала подступающую истерику и боялась поддаться ей.
– Иди, Нарси. Я хочу побыть одна.
Нарцисса поколебалась, прежде чем закрыть за собой дверь. Неясное чувство тревоги за сестру боролось внутри нее с рассудком, который твердил, что нужно уважать чужие желания. Белла устала. Просто устала. И убедив себя, что ее хандра – это всего лишь естественное волнение перед свадьбой, Нарси попрощалась и ушла к себе.
Белла вытерла злые слезы. Теперь можно не скрывать их, не сваливать на сестру свои проблемы – все равно та помочь не в силах. Ничего не изменить. Обида на отца жгла, как раскаленная кочерга. Раздражение внутри клокотало и требовало выхода.
– Годви, растопи камин. И бутылку огденского, – она щелкнула пальцами, вызывая домовика.
– Беллатрикс, ты переходишь границы, – отец перехватил домовика с бутылкой. – Годви, я запрещаю давать ей спиртное. Негоже девушке из приличной семьи так себя вести. Ты и без того опозорила нас сегодня. Не понимаю, что на тебя нашло. Я запрещаю тебе выходить из комнаты неделю. Ты наказана. Волшебную палочку.
Сигнус протянул руку, но Белла отвернулась и уставилась в окно. За спиной слышались шаги – отец, видимо, нашел волшебную палочку на туалетном столике. Она не стала противиться. Пусть забирает. Ее не волновало и недельное заключение: даст Мерлин, хоть в этот срок не видеть дорогого жениха. Рудольфус Лестрейндж. При воспоминании о его сальных взглядах, вечно потных ладонях и высокомерной усмешке ее передернуло – хороший выбор, ничего не скажешь!
– Папа, папа, как ты мог со мной так поступить, – она опустилась на пол у окна, услышав, как щелкнул замок.
Жаловаться на судьбу было не в ее правилах. Сам отец приучил свою первую, ненаглядную доченьку быть сильной. Отвечать ударом на удар, просчитывать ходы и принимать решения. Наверное, он хотел сына, как любой мужчина, как глава рода, но судьба распорядилась иначе. Мама была против слишком вольного воспитания старшей, но Белла была уверена, что все идет как надо, что если и выйдет замуж, то это будет по любви.
– Какая наивность, – она закрыла лицо руками, – я, как последняя дура, верила, что мне позволят учиться дальше, что получу Мастерство и открою свою школу. Мисс Блэк мастер дуэлинга! Мисс Блэк самая сильная ведьма среди выпускников Хогвартса за последние десять лет. Гордость школы!
Она шумно втянула сквозь зубы воздух и встала.
– Размечталась! Будешь теперь составлять меню и списки гостей да приносить приплод на радость мужу, – ее передернуло, даже подумать о том, что придется лечь с Руди в постель, было омерзительно.
Белла прошла в ванную. Долго лежала в воде, щедро сдобренной пахучим маслом, и старалась найти хоть какой-то выход. Но ситуация казалась совершенно безнадежной: мирные средства вроде попыток объяснить свое нежелание выходить замуж были проигнорированы. Скандал, закаченный по всем правилам, результата не дал. Побег она отмела сразу – без денег, без связей далеко не убежишь. Да и предельно ясно, что за такое запросто выжгут с фамильного гобелена… А чем можно заниматься без поддержки родовой магии? Разве что варить за гроши запрещенные зелья где-нибудь на задворках Лютного.
– Годви принес молодой хозяйке успокаивающее зелье, – проскрипел домовик.
– Убирайся и скажи хозяину, что я не нуждаюсь в его подачках.
– Годви не может, – домовик прижал уши и вытаращил глаза. – За ослушание хозяин подарит ему одежду. Годви не может.
– Убирайся! – Беллатрикс швырнула в домовика флакон с жидким мылом. – Стой, – новая мысль пришла ей в голову: – Принеси мне кодекс и историю рода Лестрейндж.
Годви исчез. Оставалось надеяться, что глава рода сочтет подобное чтение допустимым для провинившейся дочери.
Четыре потрепанных фолианта через час принес сам Сигнус Блэк.
– Милая, я очень рад, что ты взялась за ум и решила поближе познакомиться с семьей будущего супруга.
Беллатрикс промолчала. Истерический смех поднимался изнутри и грозил в любой момент вырваться наружу.
– Белла, я очень тебя люблю и хочу, чтобы моя дочь обрела счастье в семье и детях. Надеюсь, это занимательное чтение позволит тебе лучше узнать будущего мужа и понять его. Понимание рождает уважение. Я рад, что ты успокоилась и приняла верное решение.
Сигнус принял ее склоненную голову за смиренное согласие, совсем как в детстве потрепал по волосам, пожелал спокойной ночи и вышел. С характерным звуком повернулся ключ в замке – любовь любовью, но отменять наказание родитель не счел нужным. И запер на замок – его-то точно не открыть невербальным заклятием.
– Ненавижу! – хриплый вой, наконец вырвавшийся наружу, испугал ее саму. – Мордред тебя подери, как же я тебя ненавижу! – Она упала на ковер и разразилась горькими и злыми слезами. Тело корежило конвульсиями, и она скребла скрюченными пальцами по густому ворсу.
Было уже за полночь, когда она смогла подняться и доковылять до кровати. Мышцы ныли и едва повиновались, голова гудела, нос заложило от долгих рыданий. Она рухнула на постель и невидяще уставилась в потолок. В голове крутились безрадостные мысли: зачем, зачем было ее, девочку, изначально воспитывать в сознании собственной исключительности? Радоваться успехам, поощрять увлечение дуэлингом и другими совсем не женскими разделами магии? Она отличный боец – хоть сейчас в Аврорат, легко даст фору многим мужчинам-волшебникам, и до этого года отец поощрял подобные увлечения, а порой и сам подталкивал… Зачем? Внезапно понял, что старший ребенок не мальчик? Или мать напела про приличия – мол, благовоспитанные ведьмы из старинных родов должны выйти замуж сразу со школьной скамьи?
Совершенно вымотанная, она забылась тяжелым сном.