– А теперь мы позволим нашим верным слугам отдохнуть с дороги и будем ждать от них новых свершений во имя великой цели, – милостиво произнес он и оскалил мелкие острые зубы.
Нарцисса отвела ее в милую светлую комнату, где дала волю чувствам.
– Белла! – воскликнула сестра и бросилась к ней, орошая слезами.
– Ах, Нарси, дай хотя бы принять ванну, – Беллатрикс поразилась, насколько хрипло звучал ее голос, и отстранилась. – Мы поговорим обо всем, но чуть позже. Хорошо?
– Да-да, – закивала та, промокая глаза кружевным платочком. – Я пока распоряжусь насчет ужина.
– Нарси, – Беллатрикс остановилась, уже взявшись за ручку двери ванной комнаты. – А Руди будет жить тоже здесь?
– Рабастан совсем плох, и Руди будет пока ухаживать за ним. И чтобы ему не подниматься по лестницам, мы отвели им комнаты внизу. Ты же не возражаешь? Он просил извиниться перед тобой и сказал, что зайдет позже.
– Не возражаю, конечно, – Беллатрикс поспешно скрылась в ванной. Нарси с ее правилами приличия и желанием всем угодить была забавна.
– Руди просил извиниться! Эх, сестренка, плохо ты знаешь Рудольфуса, а еще хуже нашу неземную любовь, – бормотала она, наслаждаясь горячей водой.
Душистое мыло, масла, соли и множество пузырьков, баночек и коробочек со средствами ухода вызвали умиление и детский восторг. Сидя в пене, Беллатрикс позволила себе просто наслаждаться. Осторожный стук в дверь вернул ее к действительности:
– Белла, с тобой все в порядке?
– Прости, я, кажется, задремала.
– Выходи. Одеждой я с тобой пока поделюсь, потом купим.
– Спасибо, Нарси, – Беллатрикс поспешно намылила голову.
В зеркало после мытья смотреться не стоило. Это воронье гнездо на голове, которое не брали никакие чары, эти безумные глаза на обтянутом кожей черепе были ужасны. Она отшатнулась от своего отражения. Нежно-голубое домашнее платье Нарциссы подчеркивало худобу и совсем не скрывало выступающие кости ключиц.
– Страхолюдина, – Беллатрикс показала себе язык и невесело засмеялась.
– Ах, дорогая, голубой совсем не твой цвет, – щебетала Нарцисса, подкладывая сестре кусочки повкусней. – Мы закажем тебе полный гардероб. Какой цвет ты предпочитаешь?
– Черный.
– Белла?
– Не делай вид, что цвет моего гардероба имеет какое-то значение. Нас вытащили из Азкабана не затем, чтобы красоваться на приемах, а чтобы воевать. Для войны черный в самый раз.
– Может быть, ты и права, – Нарцисса поставила чайную чашку на край стола. – Люциус очень боится. После возрождения лорд очень изменился.
– Что ты говоришь? – удивилась Беллатрикс. – Я бы никогда не догадалась.
– Не язви. Мы боимся за Драко. Он, – Нарцисса понизила голос, – настаивает на принятии метки. Ну скажи же что-нибудь!
– Чего ты от меня хочешь? Я еще и дня не пробыла на свободе и ни сном ни духом не ведаю, что у вас тут происходит. Боится она! Ах, бедняжка! Давай я тебя пожалею, иди в объятия старшей сестрички! – Беллатрикс вскочила, разводя руки в стороны и опрокидывая столик.
– Белла!
– Уйди, Нарцисса. Я очень устала. Завтра ты мне все расскажешь и мы будем думать, – вспышка гнева отняла последние силы, и она рухнула обратно в кресло, закрыла лицо руками. – Иди!
– Я пришлю домовика, чтобы прибрался, и зелий.
Беллатрикс промолчала, а Нарцисса помедлила у порога, словно собираясь что-то сказать и не решаясь, но потом все же вышла и плотно притворила дверь.
Новостей оказалось много, за четырнадцать лет накопилось. Не один день пришлось потратить, чтобы узнать, что происходило на воле. Нарцисса порхала по особняку, командовала домовиками, пила успокаивающие зелья и старательно обходила те залы, где обитал возрожденный повелитель.
– Мои слабые нервы не выдерживают такого ужасного зрелища, – уверяла она.
Беллатрикс хмыкала – возможно, Люциус прав, запрещая жене попадаться на глаза господину, ментальная защита у Нарси оставляла желать лучшего. На общих собраниях она тоже умудрялась не присутствовать, благо никто не настаивал. Зато на тех же собраниях был слишком хорошо заметен раскол в некогда сплоченных рядах: старая гвардия, вернувшаяся из Азкабана, презирала тех, кто избежал суда, а те, в свою очередь, смотрели свысока на бывших заключенных. Сам Волдеморт забавлялся противостоянием и время от времени сталкивал лбами обе стороны.
– Доиграется он когда-нибудь, – ворчал Долохов, Беллатрикс молчаливо соглашалась.
Их встречи возобновились. Сначала была неловкость, а потом они заново узнавали друг друга. Слишком изменились оба за годы неволи. Стали осторожнее и гораздо взрослее, но только с Тони Беллатрикс могла позволить себе расслабиться, стать ненадолго беззаботной девчонкой, в остальное время она сама себе напоминала натянутую струну и боялась, что в какой-то момент не выдержит, порвется.
Лорд чем дальше, тем больше казался безумным. Возражать или спорить с ним не решался никто, но и выполнить его приказы порой оказывалось просто невозможно. Саму Беллатрикс он не трогал: то ли берег для особо важных дел, то ли чувствовал, что она ходит по краю безумия.
– Не дело пить успокаивающие в таких количествах, – Тони был, конечно, прав.
– Без них я кого-нибудь убью.
– И почему мне кажется, что это будет твоя сестрица?
– Она приходит каждый день и ноет. Я уже готова пустить в свою постель Руди, чтобы Нарси не таскалась. На него хоть империо можно наложить, или обездвижить, чтобы до утра лежал и не дергался. А эту… жалко.
– Подумать только, что делает сестринская любовь! Я, пожалуй, намекну, чтобы тебя взяли на следующее задание. Только, Белла, умоляю, будь осторожна.
– Как думаешь, – она запнулась, не зная, как половчее выразить мысль, – можно ли Руди устроить какой-то несчастный случай?
– Он тебя донимает?
– Нет пока. Да и постоять за себя я теперь могу. Просто…
Она не знала, как сказать Тони, что хочет быть свободной для него.
– Тебе не позволят брачные узы. Магия, сама понимаешь. А мне потом будет сложно жениться на вдове человека, которого я убил.
– Тони! – она просияла и повисла у него на шее.
– Мы что-нибудь придумаем, – сказал он и поцеловал ее в висок. – Придет время, и… А может быть, и сам нарвется.
– И я буду миссис Долохов. Мне нравится.
– Не надо, Белла, – Антонин отстранил ее, продолжая держать за запястья. – В моей стране считается плохой приметой, когда девушка называет себя именем еще даже не жениха… Я же не делал предложения, да и не могу пока.
– Ничего не знаю, – отмахнулась Беллатрикс. – У нас, у англичан, нет таких глупых суеверий.
Тони грустно улыбнулся:
– Пойдем, а то хозяин потеряет терпение, – он потер слегка зудящую метку; вызов пока еще был вежливым приглашением.
Она кивнула и аппарировала раньше, чтобы никто не догадался, что они были вместе. Вряд ли кого-то это волновало, но приличия, мать их, стоило соблюдать.
Лорду понадобилось пророчество, и двенадцать лучших бойцов отправились добывать его в Отдел Тайн Министерства.
– Какая глупость посылать столько народа. Мы же будем мешать друг другу, – прошептала, прикрывая рот рукой, Беллатрикс.
– Угу, – согласился Тони. – Троих было бы достаточно, чтобы незаметно…
– Я кому объясняю стратегию? – рявкнул Люциус.
– Ах, простите, господин главнокомандующий. Больше не повторится.
Малфой предпочел не заметить издевки.
Операция обернулась полным провалом. Им пришлось сражаться с детьми, а как взрослый маг может поднять палочку на ребенка?
– Твари, какие же твари, – бормотала Беллатрикс, щедро рассыпая направо и налево простенькие проклятья и чуть ли не бытовые заклинания.