Она посмотрела на закрытые шторы. Да, верно — по крайней мере, пусть все думают именно так. Тогда и ей легче будет справиться с этим липким неприятным ощущением внутри себя.
Вероника нажала кнопку «Отправить».
Глава 3
Она поймала Макса на перерыве после второй пары.
Вероника не знала, как он отреагирует на обвинение. Многие знакомые считали Макса парнем простым и душевным, но она знала его лучше, чем остальные. Он умел быть таким разным — весёлым и грустным, легкомысленным и серьёзным, нежным и циничным. Иногда он бывал и груб. Вероника не сомневалась, что разносторонность была одной из тех его черт, что привлекла её к Максу. С другой стороны, из-за этой же непредсказуемости весть о его измене не стала для девушки сильным потрясением.
Он увидел её в коридоре издалека и приветственно вскинул руку. Когда она подошла к нему, попытался поцеловать, но Вероника отстранилась. Макс состроил обиженное лицо, которое делало его похожим на маленького мальчика. Она едва не улыбнулась помимо воли.
— И в чём я провинился перед королевой? — игриво спросил Макс.
Вероника посмотрела в его глаза, но не нашла в них ничего, чего не замечала раньше. Макс был действительно рад её видеть, он охотно поцеловал бы её, если бы она позволила, и сегодня после обеда они могли бы вместе сходить куда-нибудь и весело провести время. На миг она захотела махнуть рукой на все юлькины сплетни — просто улыбнуться и сказать в ответ на его вопрос что-то шутливое, и фальшивая (но такая сладкая) карамель продолжала бы таять у них во рту.
— Инна Вебер, — сказала она.
Улыбка сошла с его губ.
— Что? О чём ты говоришь?
— Я всё знаю.
По дороге в университет Вероника долго подбирала фразу, с которой начнёт разговор. В итоге вспомнила об анекдоте — мол, если подойти к любому человеку и без обиняков заявить «Я всё знаю», то можно узнать много интересного.
Макс весь сразу потух. Вероника поняла, что лжи и изворотов не будет. Он опустил голову, и когда их взгляды снова встретились, весёлого долговязого паренька уже не было. Он тоже знал её и понимал, что ему уже не отвертеться.
— Вас видели вместе.
— Кто? — глухо спросил он.
— Да какая разница! Макс, как ты мог?
— Это вышло… сам не знаю, как, — Макс прислонился к стене. — Мы тренируемся вместе, и она…
Он посмотрел по сторонам, будто выискивая помощь, и закончил совсем уж беспомощно:
— Она первая начала. Я…
— Знаешь, мне неинтересно, как у вас там всё закрутилось, — перебила его Вероника. — Скажи мне только одно: как долго это длится? Сколько ты меня обманываешь?
Ей хотелось услышать в ответ: «Всего пару дней», или хотя бы: «Неделю». Это ничего бы не изменило, но ей стало бы легче. Но Макс ответил:
— С начала учебного года.
Два месяца? Кровь прилила к её щекам. Она давала себе слово не терять самоконтроль, но сейчас была близка к тому, чтобы влепить ему пощёчину.
Вероника отступила на шаг назад, и Макс машинально потянулся за ней. Она обхватила руками себя за плечи:
— Не прикасайся ко мне.
Он застыл, не опустив рук. Несколько проходящих мимо девушек и парней заинтересованно остановились неподалёку.
— Что ж, — произнесла Вероника тихо. — Значит, всё так получилось…
Бутафория. Фальшивая сладость. Ты знала, что это кончится.
— Прощай, — сказала она, отвернулась и быстро пошла по коридору. Хотелось побежать, но она не собиралась устраивать плохое шоу для зевак.
Что-то в ней смутно надеялось, что Макс бросится вслед, схватит её за руку — будет просить и умолять, да что там, пусть даже кричит на неё, говорит, что она сама виновата в том, что не удержала его… Пусть отрекается от своей волейболистки или, напротив, скажет, что нашёл в ней истинную любовь; всё, что угодно, только не останется стоять у стены восковым манекеном, облекая их расставание в серую обыденность.