Со второй попытки я встал, шатаясь, как пьяный, и увидел своего противника. Он тоже полз — или, точнее, пытался. Большая часть его лица была залита кровью от удара по голове, который я ему нанес. То, что осталось, было фиолетовым от удушья.
— Кончай с ним! — взвизгнула закричала. Сквозь ее белый макияж проступили красные пятна. Казалось, она переметнулась на мою сторону, хотя мне это вовсе не требовалось. — Кончай! Кончай!
Остальные подхватили:
— КОНЧАЙ! КОНЧАЙ! КОНЧАЙ!
Кла перевернулся и посмотрел на меня снизу вверх. Если он и ждал от меня милости, то я не мог ее даровать.
— КОНЧАЙ! КОНЧАЙ! КОНЧАЙ!
Я поднял копье…
Он с трудом поднял руку и поднес ладонь ко лбу.
— Мой принц.
…и опустил его.
Хотел бы сказать вам, что под конец я вспомнил про лучшее в себе. Сказать, что почувствовал сожаление. Но это было бы неправдой. Думаю, в каждом из нас есть темный колодец, и он никогда не пересыхает. Но пить из него смертельно опасно. В воде его — яд.
Меня поставили на колени перед Элденом, его сучкой и другими важными сановниками.
— Хорошо сражались, хорошо сражались, — сказал Элден как-то рассеянно. С его отвисших губ действительно стекали слюни, а из уголков огромных глаз сочилась какая-то гнойная жидкость — но не слезы. — Носильщики! Мне нужны мои носильщики! Я устал и должен отдохнуть до ужина!
Четверо серых мужчин — обезображенных, но сильных — торопливо спустились по одному из лестничных пролетов, неся паланкин с золотой крышей и пурпурными бархатными занавесками.
Я не видел, как он сел в него, потому что меня схватили за волосы и рывком подняли на ноги. Я высокий, но Красная Молли возвышалась надо мной. Глядя на нее снизу вверх, я вспомнил, как смотрел на статую, на которую забрался, чтобы понаблюдать за монархами, возвращающимися на ночлег. Ее лицо было бледным, круглым и плоским, как блюдо для пирога, присыпанное мукой. С него мрачно глядели маленькие черные глаза.
— Сегодня ты сражался с врагом, — сказала она. Басовитый рокот ее голоса был угрожающим, но не таким гнусным, как насекомое жужжание ночных солдат или льющийся голос Элдена. — Посмотрим, как в следующий раз ты будешь драться с другом. А если выживешь, я сама отрежу тебе писюн, — она понизила голос. — И отдам Петре, чтобы пополнить ее коллекцию.
Я уверен, что герой боевика ответил бы что-то остроумное, но я смотрел в ее широкое лицо и черные глаза и не мог придумать ничего такого.
В раздевалку меня провожал сам Верховный лорд. Прежде чем выйти в коридор, я оглянулся — как раз вовремя, чтобы увидеть паланкин с задернутыми занавесками, покачивающийся на пути вверх по лестнице. Я предположил, что внутри вместе с Губителем была королева красоты Петра.
— Ты удивил меня, Чарли, — сказал Келлин. Теперь, когда с его обязанностями распорядителя было покончено, он казался расслабленным, возможно, даже веселым. — Я думал, Кла быстро оторвет тебе голову. В следующий раз ты будешь драться с одним из своих друзей. Не с Йотой, думаю — его мы сбережем на потом. Возможно, с малюткой Джаей. Понравится ли тебе отнять ее жизнь, как ты отнял жизнь Кла?
Я не ответил, просто пошел впереди него по наклонному коридору, держась как можно дальше от его высоковольтной ауры. Когда мы подошли к двери, Келлин не последовал за мной, а только захлопнул ее снаружи. Тридцать два из нас отправились на игры. Теперь осталось всего пятнадцать, которые могли удивиться, что это не Кла, а Чарли, потрепанный, но в остальном невредимый. Нет, пожалуй, четырнадцать — Галли по-прежнему лежал без сознания.
Какое-то мгновение они смотрели только на меня. Потом тринадцать из них упали на колени и приложили ладони ко лбу. Док Фрид не мог встать, но отдал честь с того места в углу, где он сидел.
— Мой принц, — сказала Джая.
— Мой принц, — эхом отозвались остальные.
Никогда еще я не был так рад, что в Эмписе нет кабельного телевидения.
Мы смыли грязь и кровь, но ужас этого дня никуда не делся. Эрис спустила с Фрида штаны и промыла глубокую рану на его бедре так тщательно, как только могла. Время от времени она прерывала свое занятие, чтобы посмотреть на меня. Они все смотрели на меня. В конце концов, поскольку это выводило меня из себя, я велел им прекратить. Тогда они стали делать вид, что не смотрят на меня, что было так же плохо, а может, и еще хуже.
Через десять или пятнадцать минут вошли четверо ночных солдат. Их старший жестом своего гибкого хлыста пригласил нас на выход. Серых не было, так что Галли пришлось нести нам. Я хотел взять его верхнюю половину, но Аммит оттеснил меня плечом в сторону. Осторожно.