— Ты не взял комплект для установки предохранительных перил.
— Это на завтра. Вечером почитаю инструкцию, — а также брошюру «Уход на дому для чайников». — Мне понадобится твоя дрель, если ты не против. Я нашел там старый ящик с инструментами — на нем инициалы АБ, может, его отца или деда, — но в нем все заржавело. А крыша протекает.
— Пользуйся на здоровье, — он потянулся за трубкой, чаша которой была уже набита. В нагрудном кармане у него лежало несколько кухонных спичек, и он зажег одну из них об ноготь большого пальца — в детстве меня очаровывало это умение, которое он сохранил до сих пор.
— Ты ведь знаешь, что я охотно поехал бы туда, чтобы тебе помочь.
— Да нет, не нужно. Там очень маленькая ванная, и мы бы мешали друг другу.
— Но ведь дело не в этом, не так ли, Чип?
Сколько времени прошло с тех пор, как он так меня называл? Лет пять? Он поднес зажженную спичку — уже наполовину сгоревшую — к чаше и начал посасывать мундштук. Конечно, он ждал моего ответа, но мне нечего было сказать. Радар подняла голову, вдохнула ароматный табачный дым и снова улеглась на доски крыльца. Она выглядела очень довольной.
Он погасил спичку.
— Там наверху есть что-то, чего ты не хочешь мне показывать?
Это напомнило мне Энди, который спрашивал, есть ли там чучела зверей и кот-часы, который следит за тобой глазами. Я улыбнулся:
— Нет, это просто дом, довольно старый и с протекающей крышей. В конце концов с этим придется что-то делать.
Он кивнул и затянулся трубкой.
— Я говорил с Линди об этом… об этой ситуации.
Я не удивился. Линди был его куратором, и папа должен был рассказывать ему обо всем, что его беспокоило.
— Он говорит, что, возможно, у тебя выработался менталитет опекуна. С тех пор, как я пил. Бог свидетель, были времена, когда ты заботился обо мне, хоть и был совсем ребенком. Убирался, мыл посуду, сам готовил себе завтрак, а иногда и ужин, — он сделал паузу. — Мне трудно вспоминать те дни и еще труднее говорить о них.
— Дело не в этом.
— Тогда в чем?
Я все еще не хотел говорить ему, что заключил сделку с Богом и должен выполнить свою часть этой сделки, но было другое, что я мог ему сказать. То, что он поймет, и то, что, к счастью, было правдой.
— Ты ведь знаешь, что «Анонимные Алкоголики» говорят о благодарности?
Он кивнул.
— Благодарный алкоголик не станет напиваться.
— Вот и я благодарен тебе, что ты больше не пьешь. Хотя я не говорю тебе об этом все время, но это так. Вот я и хочу отплатить за это каким-нибудь добрым делом — такой ответ тебя устроит?
Он вынул трубку изо рта и вытер глаза рукой.
— Наверное, устроит. Но я все-таки хочу встретиться с ним. Чувствую, что должен это сделать. Ты понимаешь?
Я сказал, что понимаю.
— Может быть, когда он немного оправится после перелома?
Он кивнул.
— Да, хорошо. Я люблю тебя, сын.
— Я тоже тебя люблю.
— И буду любить все время, пока живу. Ты ведь знаешь это, правда?
Я знал и понимал, что не хочу знать, сколько это время продлится. Если бы я это знал, то сильно бы расстроился.
— В твоей программе говорится еще, что каждому дню достаточно его забот.
Он кивнул.
— Хорошо, но весенние каникулы быстро кончатся. Ты должен продолжать учебу, независимо от того, сколько времени тебе захочется проводить там, наверху. Не забывай об этом.
— Ладно.
Он посмотрел на трубку:
— Ну вот, эта штука погасла. Так всегда бывает.
Положив трубку на перила, он наклонился и потрепал густую шерсть на загривке Радар. Она подняла голову, потом снова опустила.
— Чертовски хорошая собака.
— Ага.
— Ты просто влюбился в нее, не так ли?
— Ну что ж… да. Думаю, что да.
— У нее есть ошейник, но нет бирки, а это значит, что мистер Боудич не платит налог на собак. Я думаю, что она никогда не была у ветеринара.
— Похоже, что так.
— Ее никогда не прививали от бешенства. И от всего остального, — он остановился, потом сказал. — У меня есть вопрос, и я хочу, чтобы ты подумал над ним. Очень серьезный вопрос. Неужели мы влезем в долги из-за этого? Продукты, собачьи лекарства, перила для унитаза?
— Не забудь про утку, — сказал я.
— Неужели? Скажи, что ты об этом думаешь.
— Он попросил меня следить за домом и сказал, что за все заплатит, — это был ответ в лучшем случае на половину вопроса. Я знал это, и папа, наверное, тоже. Поразмыслив, вычеркните «наверное».
— Не скажу, что все это пробьет большую дыру в нашем бюджете. Пара сотен долларов — это не смертельно. Но вот больница… Ты знаешь, сколько стоит недельное пребывание в «Аркадии»? Плюс операции, конечно, и весь последующий уход? — я этого не знал, но папа, как страховой агент, знал хорошо.