- Не помню, кто сказал, - пожала она плечами, - но лук и чеснок, в самом деле, полезны. А ты не плачь, лучше отойди подальше и руки вымой с мылом.
Вот, блин! И в самом деле, уже слезы в глазах скопились. Вот подстава! Я не помнил, что это вообще такое - плакать. Только от встречного сильного ветра иногда резало глаза почти до слез, а здесь какая-то глупая луковица. Ну, Анька! Специально ведь подсунула, чтобы я проникся. Я вымыл руки и взглянул на девушку. Она молча кусала губы, в попытке не улыбаться. И что, ничего больше ничего не скажет? Это что, не только со мной могло случиться?
Я снова подошел к столу и, подвинув табуретку, сел напротив.
Анины руки мелькали над продуктами до того привычными жестами, что я невольно залюбовался. Никогда не обращал внимания, как женщины готовят. Мне и ни к чему это как-то было.
- Вытащи косточки, - кивнула она на маслины.
Я взял одну, машинально сделал продольный надрез острым ногтем мизинца, выковырял продолговатую косточку.
Аня скептически выгнула бровь:
- Не очень гигиенично, ну ладно, тепловая обработка нам поможет.
- Сама тогда делай! - чуть не обиделся я.
- Не бухти, продолжай, - отмахнулась она, раскатывая тесто в большую тонкую лепешку на противне.
Края лепешки она немного загнула вверх. Смазала поверхность густым томатным соусом, выложила порезанную на кружочки копченую колбасу, грудинку, огурчики, потом разделила луковые кольца и тоже рассыпала их сверху. Затем отобрала у меня готовые маслины, порезала, добавила небрежным жестом туда же, сверху все засыпала натертым сыром, побрызгала еще каким-то соусом и щедро сыпанула несколько приправ, предварительно понюхав их, так как не смогла прочесть всех названий. Пахло уже довольно вкусно. Но, помня о Никиной настойке, я все еще настороженно следил, нет ли здесь чего несъедобного?
Закончив колдовать над своим блюдом, Аня поставила его в духовку и пошла мыть руки, кивнув на стол:
- Прибери пока!
- А чего я-то?
- А я пока еще кое-что сделаю, - беспечно отозвалась она, снова скрываясь в кладовке.
- Ну ладно, - я обреченно вздохнул, надеясь, что никто не узнает, что она крутит мной, как хочет. Я еще не понял, нравится мне это или нет, но пока играл по навязанным мне правилам.
***(АЗАЛЕКС)
Мы расположились в ее комнате, куда завалились полчаса назад.
Пиццу, которую я никогда до этого не пробовал, я умял почти целиком "в одну харю" - (это она, смеясь, так сказала). Аньке достался всего кусочек. Мне даже не стыдно. Было обалденно вкусно! И прохладный напиток из подслащенной простой воды с лимоном и мятой, щепоткой соды и лимонной кислоты, кусочками льда мне тоже понравился. Особенно запивать обжигающую рот горячую пиццу, с расплавленным тянущимся ленточками сыром.
Аня уговаривала меня подождать, пока остынет, а я, урча от удовольствия, лопал, почти не жуя. Мне понравилось оформление напитка. Элементарно до смешного. Я удержался от вопроса, зачем она мочит края стаканов и макает их в крупный сахарный песок. Она вопроса ждала, но тоже промолчала. Зато результат был налицо. Простой высокий прозрачный стакан, с сахарной колючей каемкой по краю с прозрачной изумрудно-зеленой жидкостью, кисловато-сладкий, пахнущий лимоном и мятой. В напитке плавали зеленые листья мяты, дольки лимона и лед, сама вода была странно насыщена воздушными пузырьками, а на краю стакана - надрезанная долька лимона.
- Это, конечно, не совсем то, что должно быть в оригинале, но, думаю, подойдет. Жаль, зонтиков нет, - придирчиво оглядела свое творение человечка.
- А зачем зонтик и что должно быть в оригинале? - не понял я.
- В оригинале должен быть ром, содовая и лайм, а с бумажными зонтиками прикольнее - на коктейль похоже... "Мохито", - произнесла она загадочную фразу и встрепенулась, не дав мне продолжить. - Так, пицца, я думаю, готова...
А сейчас, сыто развалившись на полу, на ковре напротив лежащей на животе Ани, я старался заставить себя не пялиться на ее голые ноги, которые она задрала вверх, непринужденно так, словно загорает на пляже.
В ходе игры в шашки Аня и забыла, наверное, что она не в брюках, а в довольно коротеньком платьице. А я специально, не акцентировал ее внимание на такой мелочи. Как следствие, я все же проиграл.
- Да! Да! - человечка вскочила на ноги. - Я тебя "сделала"! - вопила она, радуясь единственной сегодня победе.
- Подумаешь, один раз из девяти, - ухмыльнулся я. - Просто повезло, а играть ты все равно не умеешь!
- Я?!! - она возмущенно задохнулась.
- Ага, - самодовольно подтвердил я.
- Давай еще! - она вошла в азарт. - Собирай, расставляй! Я первая начинаю! - приказала она, вновь опускаясь на пол.
Я поднял глаза и заткнулся, забыв закрыть рот и продолжая глупо улыбаться.
- Азель, ты что?
Я моргнул, пытаясь прикрыть ресницами голодный блеск, но снова уставился на сводившую меня с ума "панораму".
- А ты куда это смотришь? - подозрительно спросила Аня и, проследив за траекторией моего взгляда, поняла, что я вижу почти всю ее немаленькую грудь в довольно откровенном декольте.
- Ай, бесстыжие твои глаза! - завопила она, заливаясь краской и хватая с Никиной кровати подушку.
Хорошо, что у Ники поверх покрывала были рассыпаны маленькие декоративные круглые пузатые "думочки" в виде рожиц с глазками, ротиками и толстыми нитяными косичками или хохолками. И хорошо, что их было всего три. Они все достигли цели. Ну, грех было отказать моей девочке в удовольствии немного потешить свою попранную девичью гордость, и я дал как следует отмутузить себя этими подушками.
- Сдаюсь! - я перевернулся на спину, прикрывая лишь голову от града совсем не болезненных ударов - человечка отводила душу, смешная...
- Я тебе дам, сдаюсь! - Анька вскочила на ноги.
Ух, как она хороша, когда сердится - просто ураган страсти!
Она поправила беспокоившую ее голубую заколку, просто прихлопнув ладонью.
- Да я и не вижу ничего, - соврал я, подглядывая за ней сквозь раздвинутые пальцы, и неблагоразумно вырвалось: - Ооо!!!
Анька вспыхнула, сообразив, что стоит надо мной в платье, едва прикрывающем колени, и мне снизу открывается такой шикарный и весьма пикантный вид. Блин! Ну, почему я не промолчал?!
Покраснев уже совсем, как зрелая помидорка, девочка моя сделала попытку отскочить, но я оказался проворнее. Еще бы, такое сокровище и не удержать рядом, после того, как я не знал уже, как бы мне незаметно поправить кое-что в штанах, чтобы она не подняла меня на смех.
Я подобрался, схватил ее за замахнувшуюся на меня руку и резко дернул вниз, снова заваливаясь на спину. Аня полетела вслед за мной, оказавшись сверху.
Я стиснул ее в объятиях, для верности опутав хвостом брыкающиеся ноги.
- Ну, так как ты там рассуждала о предназначении женщины? - тихонько шепнул ей в покрасневшее пылающее ушко.
В моих глазах плескались смешинки, - она, такая желанная, разгоряченная, оказалась рядом, и мое сердце выплясывало бешеный ритм.
Анька замерла, поймав мой взгляд. Ее зрачки расширились, заполняя серую радужку. Она тяжело дышала, видимо, проникшись моментом. А в глубине ее глаз стало зарождаться теплое свечение. Я думал вначале, что мне показалось, но нет - ее глаза меняли цвет с серого на восхитительно-зеленый. Я с благоговением уставился на этот феномен, но она вдруг прикрыла ресницы, сдаваясь на милость победителя, и, подсунув руки мне под шею, приникла губами к моим. Я возликовал, еще сильнее стискивая ее и открываясь навстречу.
Наши губы, языки, дыхание, - все смешалось, отозвалось неистово, точно после долгой разлуки. Я запустил отросшие на руках (от потери контроля когти) в ее волосы. Лавина безумного наслаждения, вожделения захлестнула нас, заставляя прижиматься друг к другу еще сильнее...