- Молодец! – кричит в гарнитуру Дэйв. – Теперь все вместе! И мне надо больше спецэффектов!
«Макс! - вызываю я. – Сделаешь?»
Максим окружает нас вспышками разноцветных бенгальских огней под три метра высотой, наши ноги по щиколотку тонут в бело-голубом светящемся тумане – красивая иллюзия, фантазия у него будь здоров – или прочитал инструкцию у Дэйва в голове? И мы втроем выдаем совершенно сумасшедший гибрид джампстайла с акробатикой и брейк-дансом (вот уж чего от Дэйва не ожидала, так это серьезных скиллов в power move!), а Доктор тем временем убегает к стойкам с клавишными и переходит на сингакский диалект:
Народ!
Скорее глаза открой!
За нашу свободу
Встаем стеной!
Все как один,
Как одна рука!
Идет к победе
Армия Доктора!
Никто в зале не понимает эти лающе-каркающие слова, но они через Двести Четвертого разносятся по всему подконтрольному сингаксам пространству, а наложенный на умело задранные басы модулированный сигнал перепрограммирует у их пленников микроботы в мозгу и не только освобождает их разум, но и делает их более восприимчивыми к командам Доктора. Представляю, что сейчас началось по всей их системе! Максим добавляет еще разноцветных взрывов и дымов, мелодия финального проигрыша наращивает мощь и темп, мне кажется, что мы взлетаем в танце – и замираем как вкопанные на последнем такте.
Зал безумствует: орет, скачет, визжит и свистит, мы драматически раскланиваемся, Доктор выскакивает из-за стоек с синтезаторами, приветствует зал, вытирает лоб футболкой и кидает ее Дэйву – они оба взмыленные, будто пробежали марш-бросок с полной выкладкой. А я замечаю краем глаза некоторое движение на сцене и сломя голову бросаюсь туда.
- О-о, - не без труда выговаривает Эйч Пи, сидя на полу сцены и глядя на меня снизу-вверх. – Кто ты, небесное создание? И кто так круто сыграл этот трек без меня?
Концерт продолжился без происшествий и по плану – за одним исключением. С развороченной Доктором электроникой теперь мог справиться только он сам, и все последующие треки пришлось отыграть ему, а мне – ему помогать. Но он и не возражал, напротив, воспринял эту перспективу с энтузиазмом, а играл он очень прилично. А кроме того, они с Эйч Пи определенно о чем-то сговорились, уж больно хитро оба поглядывали на меня, когда я уходила, чтобы отконвоировать серокожую братию, утащить крапчатого со сцены и погрузить их на Двести Четвертого. Дэйв с Маринкой по просьбе Эйч Пи остались на сцене – один продолжил рулить Максом по спецэффектам, а вторая – оказывать ему моральную поддержку. Наступало время для последнего трека, и Эйч Пи обратился к залу:
- Отряд! У нас сегодня все не просто круто, а очень круто. Знаете, почему?
Он дождался, пока зал пошумит, и продолжил:
- Сегодня с нами совершенно потрясающие ребята! Нам играет сам Доктор! Тот самый! Так сказать, оригинал!
Тот выскочил из-за стоек с клавишными, подбежал к Эйч Пи, подтянул к себе микрофон и гаркнул:
- Алонси!
Радостные приветственные вопли и свист, зал просто сходит с ума, когда Доктор отвешивает им традиционный лорд-президентский поклон, а Эйч Пи продолжает:
- Еще сегодня с нами на сцене две совершенно невероятные леди! Мы решили, - он встает между Дэйвом и Доктором и обнимает их за плечи, - последний трек мы сыграем для них! Вперед!
Наши ребята разбегаются по местам, Доктор и Эйч Пи опять обмениваются быстрыми взглядами – и понеслась! Я легко узнаю любимейший трек нашей группы в Академии на нечастых студенческих вечеринках. Но позвольте, сейчас же у нас июнь две тысячи семнадцатого, этот сингл еще не вышел, и даже его название на этот момент неизвестно, значит, это его первое исполнение вживую, да еще и какое! И понятно теперь, откуда название - Доктор сейчас выкрикнул на галлифрейском:
- Бора! Бора! Бора!
Наш старинный клич времен войны с Великими Вампирами, возглас радости и победы мчится над беснующимся залом, Двести четвертый своей пиротехникой добавляет масла в огонь, а Маринка пихает меня локтем в бок:
- Я не понимаю ни слова. О чем они?..
- О нас с тобой, - отвечаю ей шепотом. – Потом переведу. Дай послушать.
А хорошо играют! С бешеным драйвом и запалом, да и трек один из моих самых любимых, и я просто не могу устоять. Я хватаю Маринку за руку, вылетаю на сцену – и мы с подругой отжигаем, точно в последний раз. Максим тоже разбушевался, устраивает вокруг нас что-то вроде полярного сияния, мы танцуем, одетые в разноцветное пламя, и я ловлю восхищенные мысли наших мальчишек – точнее, одну мысль на двоих: «Какая она красотка! Люблю ее!»
Разрази меня Время, вот это признание!
Уже когда все кончилось, когда мы прогнали с земной орбиты сингакский корабль (они не захотели связываться с Максом в его подлинной форме и драпанули от нас, едва увидев его на радаре), отвезли на родину серокожую банду, вправили мозги местным лидерам, передали Протоколу Теней дальнейшее урегулирование проблемы сингаксов и собрались домой, я попросила Максима организовать нам местечко для отдыха. Он и расстарался, создав нам маленький аквапарк с бассейном с волнами, двадцатиметровой вышкой для прыжков и горкой, галечный пляжик с искусственным желто-розовым солнышком и джакузи, в которую мы вчетвером и забрались расслабляться, то бишь отмокать и пить дайкири. Маринка уже просто не могла оторваться от Дэйва, а тот по некоторой причине находился в задумчивом состоянии. Мне-то причина была ясна, но моей подружке – не очень, ее это напрягало, и я решила попробовать качнуть его на косвенных.
- Так что, Дэйв? – осведомилась я. – Я так понимаю, ты уже решил?
- Решил что? – переспросил он и окунулся в бурлящую пузырьками воду с головой – взял тайм-аут на подумать над ответом. – А, ну да, понял, о чем ты. Да, решил.
Я коротко глянула на него.
- Очень невежливо с моей стороны будет поинтересоваться, что ты надумал сделать, когда вернешься?
- Да нет… - протянул тот, и его голос обрел твердость. – Когда для меня настанет утро десятого марта две тысячи четвертого и мне опять позвонят из Би-Би-Си, я скажу, что я согласен.
- На что? – осведомился Доктор. Он до этого момента нас не слушал и к нам в потоки не подглядывал, думая о чем-то своем и старательно блокируясь. – Давай рассказывай.
- А что тут рассказывать? – Дэйв улыбнулся. – Я полгода назад по моей временной линии отказался сыграть тебя, не чувствовал в себе сил. Но когда я, так сказать, немного побегал в твоих кедах, минут десять побыл Доктором в реальной жизни… Теперь я знаю, что смогу - ведь я это уже сделал. И я был хорош, а?
- И был, и будешь, - подтвердила я. – Спойлеры, конечно – но я так думаю, ты должен знать. Хотя ты и так знаешь. Помнишь, как тебя приветствовала вся Брэйхед Арена в две тысячи семнадцатом?
Если бы можно было сделать видимым фейерверк мыслей, взорвавшийся в их головах при этих словах, он бы, определенно, затмил салют в Москве на девяностолетие Победы, и еще вопрос, что было ярче - маринкино «Черт возьми, святые котики, так вот кто это такой на самом деле!» или «Господи Боже, значит, вот что меня ждет, я не мог даже представить себе такое!..» Дэйва. Я читала их потоки и видела, насколько полегчало на душе им обоим и насколько изменилось их настроение. Маринка пододвинулась к Дэйву поближе, он обнял ее за плечи свободной рукой и притянул к себе, а я просигналила Доктору:
«Пошли поплаваем. Оставим ребят вдвоем».
«Ага, - кинул он мне в ответ. – Нам тоже лучше уединиться, ты не находишь?»
И мы нырнули в бассейн, чтобы выплыть на другой его стороне и отправиться в капитанскую каюту. Макс, прочитав мой настрой, переделал ее в комнату уютного деревенского домика: бревенчатые стены, потолок из строганной рейки, за огромным окном во всю стену – дюны, озеро и тайга, родная панорама Песчаного, над Байкалом закат, и свежий летний ветерок несет нам в открытую форточку запахи хвои и трав вперемешку с озерной свежестью. Но деревня деревней, а кровать шикарная, с полиморфными подушками, адаптивной поверхностью и системой локального климат-контроля, а главное - достаточно большая, чтобы нам, высоким, упасть на нее не глядя и не свалиться.