Пыль понемногу оседает, комья земли и булыжники, шурша, скатываются со стен пробитой Максом траншеи. Доктор спрыгивает на дно ямы, недовольно морщится: «омеговы саморезы, полные кеды сухой земли!» и заглядывает в черную бесформенную дыру в стене.
- Определенно, парадный вход, - сообщает он. - Был когда-то давным-давно. Но потом в него влетела ракета с тандемной боеголовкой - кумулятивная и объемного взрыва. Видите, стены выворочены изнутри, а раму ворот выдрало? Сверху все выжжено. Надо идти вниз! Алонси!
Он включает отвертку на освещение, уверенно шагает в дыру первым, и мы с Максимом спешим за ним. Внутри здания кромешная тьма и странный запах, под ногами шуршит битый камень и какие-то обломки. Макс чувствует мое настроение и запускает под потолок осветительный дрон. Светящаяся белым тарелка зависает над нами, и нашим глазам предстает картина полного разгрома и запустения: закопченные, выщербленные стены, пол и свод потолка, вывороченные двери, куча древних костей на полу, а в ней прячется какая-то живность вроде пегих шестиногих ящериц, серых с желтыми пятнами. Доктор проворно оглядывается, бросается к куче костей, усаживается на корточки и начинает в ней рыться, не обращая внимания ни на покрывающую их серую пыль довольно мерзкого вида, ни на ящериц, которые разбегаются в стороны с недовольным свиристением. Наконец с довольным «Ага!» он вскакивает на ноги, размахивая своей добычей - костяной четырехпалой рукой, на запястье которой болтается нечто вроде массивного хронометра в черном матовом корпусе с гибким темно-серым ремешком.
- Я, конечно, не Лара Крофт, - выдает Доктор, разглядывая приборчик, и тщательно сдувает с него пыль веков, - но тоже расхититель гробниц. А это по большому счету и не гробница, хоть и место последнего упокоения… Но тем не менее! Смотрите, какую полезную штуку я нашел!
- Что это за штука? - интересуюсь я, и он, быстро просканировав приборчик отверткой, нажимает двумя пальцами на боковые кнопки прибора. Из циферблата хронометра разворачивается коническая голограмма, внутри нее мельтешат серо-сиреневые линии, а когда мельтешение прекращается, перед нами оказывается подробная схема-план здания.
- Проводник-коммуникатор, - объясняет Доктор. - Выдавался гостям Анклава, чтобы они не терялись и всегда знали, где столовая. Этому гостю не повезло, зато нам - очень даже. Теперь мы не будем тыкаться вслепую.
- Тогда надо решить, куда идти, - отвечаю, вглядываясь в голограмму. - А для этого надо знать, что мы хотим здесь найти.
Доктор протестующе мотает головой:
- Шторм, я же объяснял! И вопросы, и ответы на них ученик находит в пути - такой принцип. Ну-ка, вспоминай - что такое «место пути»?
- Зал для тренировок, - я тыкаю пальцем в голограмму, в огромный амфитеатр на нижнем уровне здания. - Отсюда начинается путь ученика, согласна. Но нам он зачем?
- Там будет понятно, что мы ищем! - Доктор резко разворачивается на месте, гасит голограмму и показывает куда-то вправо костяной рукой. - Алонси!
Макс тоже успел запомнить план на голограмме, поэтому ведет осветительный дрон по нашему маршруту с опережением, что позволяет нам вовремя заметить дыру в полу. Даже не дыру - широченный черный провал, как от взрыва аннигеляционного снаряда малого калибра. Дальше не пройти, свет от дрона меркнет далеко внизу, из провала тянет чем-то еле заметным, но очень странным - не только запах, но и структура энергетических потоков, не свойственная ни живой, ни мертвой материи. Мне это не очень нравится, и я спрашиваю Максима:
- Макс, чувствуешь что-нибудь? Может, лучше сразу прыгнуть на нижний уровень?
Тот облизывает палец, поднимает его вверх, как охотник, определяющий направление ветра, и принюхивается - как будто у него есть верховое чутье, затем становится на край провала и сплевывает вниз. Видимо, это у него такой способ заглянуть за край восприятия - отправить туда крошечную часть своей эктоплазматической оболочки и посмотреть, что с ней случится.
- Есть сигнал, - наконец откликается он. - Там внизу что-то есть, но я не могу его идентифицировать.
- Ни живое, ни мертвое? - уточняю я, и он кивает. - Оно опасное?
- Пока нет, - Макс качает головой. - Пока оно никакое. Безразличное.
- Так что? - Доктор тоже подходит к краю провала и смотрит вниз. - Прыгнем туда?
- Ммм… Не советую, - Макс морщит нос, отчего его котообразность еще заметнее. - Не советую.
- Съедят? - насмешливо подсказываю я ему, а он улыбается как довольный кот и объясняет:
- Во-первых, я слишком мощный, мой микропрыжок сильно влияет на окружающую среду. Я могу уничтожить следы, которые мы ищем. Во-вторых, эта штука внизу - я могу ее повредить при материализации, и она может отреагировать - каким образом, не имею понятия. Мой пилот, я думаю, мне надо бы включить режим маскировки.
- Так можно и по-другому прыгнуть, - встревает Доктор. - Макс, твой режим маскировки совместим с хамелеоном - я прав? Так вот, десантные ховерборды помнишь? Улавливаешь мысль?
- Вполне, - Макс поворачивается к нему и подмигивает. - Это я могу.
Он подпрыгивает на месте, его форма расплывается, превращается в легкое белое облачко, и перед нами зависает ударный ховерборд галлифрейского космодесанта - штука, больше всего похожая на доску для серфинга, только больше раза в полтора, с маленьким аэродинамическим оперением вместо киля и с двумя пакетами двигателей спереди и сзади. Мы запрыгиваем на платформу и защелкиваем на ногах фиксаторы, похожие на горнолыжные крепления.
- Ты ездил на такой штуке? - спрашиваю я у Доктора, глядя, как он покачивается, примеряясь к управлению. - Я вообще не представляю, как ей управлять.
- Ага, - он поднимает ховерборд повыше и закладывает пробный кружок, стараясь не приближаться к провалу. - Я на таких штуках десантировался в Войну, и не раз. Ничего сложного, на самом деле - тот же сноуборд, только плюс антигравы. Давай, Шторм, пусти люстру вперед. Алонси!
Посылаю Максу команду, осветительный дрон ныряет в провал, Доктор слегка приседает, как сноубордист на крутом спуске, бросает ховерборд в вираж и направляет вниз по широкой спирали. От скорости спуска и боковых ускорений захватывает дух, но я все равно пытаюсь рассмотреть, где мы летим. Свет прожекторов дрона перед нами выхватывает из непроглядной темноты вскрытые взрывами комнаты, залы, переходы, шахты - все та же картина разгрома и запустения. Только почему-то больше нигде не видно ни костей, ни ящериц, и это кажется мне весьма странным.
«Доктор! Макс! - кидаю я в общий поток. - Кто разгромил Анклав?»
«Темный Орден Силы, - откликается Доктор. - А что?»
«Это был учебный центр, - объясняю я, - значит, тут была уйма народу. При штурме наверняка многие погибли. Но где их останки? Я их не вижу».
«Я тоже, - подтверждает Доктор. - Аннигиляционный взрыв, конечно, костей не оставляет, как и термобарические боеприпасы, но бойцы Темного Ордена здесь использовали их нечасто - иначе тут камня на камне бы не осталось. Ты права. Мы сейчас в главном коридоре второго уровня, здесь был основной замес - вон, все стены в выбоинах от бластерного огня - но нет ни костей, ни брошенного оружия, а почему? Непонятно!»
«Следов артронной энергии тоже нет, - сообщает Макс, - общий фон даже ниже среднего. Все прибрано подчистую».
«Наверно, это та штука внизу, - мы достигли дна провала - кучи битого камня на полу второго уровня, и Доктор притормаживает, прицеливается и направляет ховерборд на спуск вдоль длинной лестницы, ведущей вниз. - И мы приближаемся к ней, и к нашей цели заодно - их главный додзё был на третьем уровне».
Он останавливает ховерборд на последней лестничной площадке, и наш осветительный дрон упирается лучами прожекторов в наглухо задраенную противопожарную переборку. Макс тут же перекидывается обратно в гуманоидную форму и оглядывается, крутя головой как сова. На его запястьях мгновенно появляются массивные браслеты ротационных пушек - его что-то насторожило, и я кидаю ему вопросительный импульс: «Что такое?»