— Олежек, — предложил он, — не хочешь ли малость отвлечься от своих занятий и принять участие в одном эксперименте. Может — даже в открытии века!
Я с отвращением оглядел опостылевшие конспекты.
— И ты еще спрашиваешь, как будто сам не был студентом. А что за опыт?
— Пойдем ко мне. Понимаешь, я сконструировал Машину времени — МВ-2.
Два, потому что считаю, что первую модель еще Уэллс описал. Да-да, та самая, что ты сгружал. Но пока на ней можно передвигаться только в одном направлении, в будущее. Работает на полносгорающем времени.
Мне бросилось в глаза, что его неизменные очки куда-то исчезли. Он щурился и почесывал переносицу.
Уж и не знаю почему, но я поверил Виктору. А тот продолжал расхваливать свое детище:
— Удивительно практичная и необходимая вещь, моя МВ-2. Наши корифеи твердят, что она «ворует» время, а я утверждаю, что наоборот, экономит. Представь, что тебе предстоит какое-то унылое мероприятие — собрание, заседание, совещание или скучная лекция. Или должны придти малоприятные тебе гости, например, подруги к жене. Или теще. Это почти всегда потерянное время. А ты сел на вот этот стульчик, врубил аппарат — и вот ты уже на три — четыре часа переместился вперед, во времени. Собрание закончилось, гости ушли… Красота! И ты никому глаза не мозолил, и сам исключил из жизни впустую потраченное время. Жизнь станет гигантским пунктиром, у многих, может быть, растянется на века! Я вот уже четыре дня сэкономил, хотел, правда, отлучиться всего на полчаса. Боюсь на работе за прогул сочтут. Но наука требует жертв. А все потому, что воспользовался малой моделью, — тут он извлек из кармана небольшой аппаратик, величиной с электрическую бритву. — Радиус захвата у нее невелик, не перемещает посторонние предметы, но и настройка времени ненадежная, все никак градуировку не могу завершить.
Я протянул руку.
— Можно взглянуть?
— Пожалуйста.
Она ничем не отличалась от электробритв, что продают во всех магазинах города. Виктор усмехнулся.
— Сомневаешься? Вид привычный? Просто я использовал стандартный фабричный корпус от старой машинки. Осторожнее! Не включи!
Я вернул ему модель и мы отправились к Вите в закуток. Окно у него было почему-то завешено старым одеялом и в комнатке стояла африканская жарища. Витя виновато кивнул на черневшие в углу «весы».
— Все ока, МВ-2 виновата. Время горит — энергия освобождается. И атмосфера накаляется. И в комнате, — тут он вздохнул и печально добавил, — и в семье…
Мне он велел фиксировать в толстой тетради показания каких-то приборов, а сам, пристроившись на площадке, стал перемещать на станке какие-то грузики, затем дернул красный рубильник.
— Через парочку дней я вернусь. Тогда отдашь журнал…
Мне показалось, что запахло гарью. Справа от машины что-то засветилось. И вдруг в комнате стало совсем светло. Перед нами со шваброй в одной руке и сорванным с окна одеялом в другой, возникла теща Виктора — Евдокия Степановна. И тут я увидел, что дымится домотканый, из всяких лоскутков, коврик, на котором Витя установил свою машину.
Между тем, Евдокия Степановна грозно взмахнула шваброй и закричала:
— Ирод! Где-то шлялся четыре дня, позабыв о семье, а теперь и совсем дом спалить затеял?!
С Евдокией Степановной шутки плохи. Я вскочил и мышкой юркнул в дверь. Оглянувшись, я увидел отчаянное лицо Виктора, яростно крутившего ручки аппарата. Потом Виктор пропал, в густых клубах дыма…
Увидев на свалке металлолома остатки МВ-2, я в тот же день сходил к месту, где раньше стоял дом изобретателя. Пожухлая трава, обгоревший штакетник. И множество окурков. Невидимому здесь началось (или закончилось?) путешествие во времени Виктора. Ни он, ни Евдокия Степановна так и не отыскались.
В кустах сирени, что росли под окном Витиной каморки, я увидел и подобрал знакомую «бритву», его малогабаритную модель машины времени. Как она туда попала, я так и не смог сообразить.
А вчера, вспомнив «идеи» Виктора, я решил испробовать его «машинку». Предстояло проскучать полдня на тягучей конференции. Устроившись в уголке, я дождался, когда под монотонный голос докладчика все стали клевать носами и нажал клавишу. Родилось ощущение, что меня окружило какое-то нереальное, голубое свечение и на мгновение наступил полный мрак. Затем проступили контуры окон, ряды кресел (уже пустых). Я был один в зале. Поспешив включить свет я направился к входной двери. Она оказалась запертой. Без особой надежды на успех я подергал ее, но она не поддавалась. Присев к первому ряду, я задумался. Сколько времени прошло? Может неделя? Может месяц? Может меня выгнали за прогулы или объявили всесоюзный розыск? И что я скажу жене? И чем я буду питаться, если сегодня пятница и до понедельника здание будет опечатано?
ВТОРЖЕНИЕ КОЛМЕНОВ
Адмирал окинул своим одиноким глазом почтительно замерших офицеров Императорского Флота и крутанул глобус. Затем резким движением остановил его, зафиксировав точку.
— Именно здесь мы высадимся, чтобы очистить жизненное пространство этой планеты для благородных колменов!
И несокрушимый колменский флот устремился к планете. Свои корабли колмены строили из металлического гелия, солнечного металла, не поддающегося, ни коррозии, ни воздействию кислотных и щелочных снарядов, которыми их обычно засыпали глупые жители бесчисленных, ныне «очищенных» планет.
Под покровом ночи Флот опустился на безлюдное плато и колмены разбили лагерь под защитой корабельных орудий. Настало утро. Температура опасно росла. И первые жаркие лучи местного Солнца высветили картину ужасающего разгрома! Аборигены, так и не показавшиеся, сумели каким-то образом, на расстоянии уничтожить грозный колменский флот! Все крейсера словно растаяли! Пока адмирал и его соратники взирали на жалкие остатки Армады, из чащи вынырнули огромные серые чудища и набросились на беззащитных растерянных завоевателей. Одно из самых крупных и лохматых погналось за самим адмиралом.
Задыхаясь, сбросив где-то мешавший бегу мундир, несся Адмирал по чужой планете, делая огромные прыжки… Лес поредел, впереди показались какие-то высоченные строения. Изнемогающий Адмирал забежал за одно из них и грохнулся без сил.
— Ба! Еще один одноглазый кролик! — поразился Сидоров, отпихивая ногой возбужденную собаку, примчавшуюся следом. Он поднял Адмирала за длинные уши и сунул в клетку. Там уже томилась пара его соотечественников.
В воскресенье Сидоров отнес Адмирала на рынок, где и уступил по сходной цене. Дальнейшая судьба Великого Флотоводца неизвестна. Не исключено, что он все еще томится в клетке, если, разумеется, стал вегетарианцем и научился есть морковку. Но возможны и другие варианты…
ИСКОПАЕМЫЕ ГЕРМИОНЫ
Нет, не каждому выпадает такая удача — получить направление после окончания Института не на давно обжитую Камчатку или исхоженную вдоль и поперек Луну, а на недавно открытую, свеженькую Планету!
И все же Ивасюк, пожалуй, недостаточно высоко оценил свою удачу. Потому что Гермиона оказалась просто раем для планетологов! На Гермионе ему удалось обнаружить невероятные по масштабам скопления полезных ископаемых! Целые горы сильно окисленных металлов громоздились там и сям, плескались тяжелыми темными волнами озера нефтеподобных жидкостей… А обитатели планеты! Они пожалуй были самыми доброжелательными и услужливыми во всей Галактике. Едва уразумев, что ищет Ивасюк, они буквально вырывали его из рук друг у друга, чтобы показать, что у них и где лежит. Когда же Ивасюк вызвал автоматический рудовоз, они с превеликим усердием загрузили его «под завязку».