И решила ведьма: «Поставлю на своём, наплачутся они у меня в работниках!» Пошла к самому искусному лесному чародею и спросила, как изменить голос, чтоб походил на человечий. Долго думал чародей, а под конец сказал:
— Ступай в лес, держи путь прямо на восток, пока не увидишь полчище рыжих муравьев, ползущих на запад. Встань на колени и слизывай их. Станут они тебя кусать, язык распухнет. Тогда ступай дальше на восток, пока не дойдёшь до муравейника, где живут большие чёрные муравьи. Встань на колени, высунь язык, чтоб его чёрные муравьи кусали. Язык ещё толще станет. Снова иди на восток, пока не наткнёшься на скорпионов. Встань на колени, высунь язык, пусть его скорпионы кусают, пока он поперёк себя толще не станет. Вот тогда возвращайся домой. Месяц болеть будешь, но голос у тебя изменится, сделается как у охотника. Вот тогда и выкрадешь у него детей, будут они у тебя в работниках.
Ведьма выполнила всё, что ей было сказано, и потом целый месяц хворала. Под конец поднялась на ноги и тут же — к баобабу. Выждала, пока охотник уйдёт подальше, и запела отцовским голосом:
На этот раз старший сын не разобрал, что голос чужой, и сбросил лестницу. Лезет ведьма, пыхтит, отдувается с непривычки, а лестница под ней дёргается, крутится. Удивился Китенгее, спросил:
— Отец, ты зачем лестницу раскачиваешь? Почему пыхтишь?
— Крупного зверя убил, — отвечает ведьма, — еле тащу.
А через минуту увидели дети злющее ведьмино лицо и закричали в страхе:
— Отец, отец, помоги, спаси нас!
Кричали, кричали, да всё напрасно: отец ушёл далеко и не услышал их мольбы о помощи. Так и угодили они ведьме в лапы.
Спустилась ведьма с детьми под мышкой, притащила их в своё логово и заперла.
Вечером отец вернулся с охоты, глядь — веревочная лестница на ветру раскачивается. Быстро залез наверх и обыскал весь дом. Нет детей! Догадался он, что случилось.
— Вот горе! — зарыдал охотник. — Ведьма их подстерегла и утащила. Но куда же она их спрятала? Пойду-ка я к колдуну в деревню, может, он знает.
Взял охотник лук и стрелы, прихватил в дар колдуну леопардовую шкуру и отправился в деревню, где родились его дети. Колдун сидел на пороге своей хижины.
— Помоги мне, — попросил колдуна охотник и протянул ему в дар красивую леопардовую шкуру, — ведьма похитила моих детей, и я не знаю, где они теперь.
Колдун расстелил леопардовую шкуру, достал калебас с гадательными камешками и косточками от плодов и принялся его трясти, приговаривая непонятные слова. Потом вдруг высыпал все косточки и камешки на шкуру и стал изучать, как они легли. Смотрел, смотрел и заговорил, словно во сне:
— Вижу узкую тропинку, которая ведёт к маленькой хижине под бурой травяной кровлей. Тропа отходит на север от широкой лесной просеки у реки. Вижу, работают в поле, что возле хижины, трое детей, а ведьма помыкает ими. Всё...
Поблагодарил охотник колдуна и вернулся в свой дом на верхушке баобаба: куда было идти в такую темень? Вздремнул он до рассвета, а с первыми лучами солнца пошёл искать широкую лесную просеку. Шёл он долго, пока не услышал вдали голоса. Припал охотник к земле и пополз в ту сторону, откуда доносились голоса. И открылось ему то, что колдун, как по картинке, описал: трое его детишек пропалывали поле, а ведьма стояла у дверей своих хижины и глаз с них не спускала. Долго лежал отец, затаившись под кустом, но наконец старший сын оказался неподалёку и мог услышать его шепот.
— Китенгее, Китенгее, — тихо позвал отец, — не поднимай головы, продолжай полоть, но слушай, что я скажу.
— Отец, я тебя слышу, — тихо ответил мальчик.
— На ведьму работаете? — спросил отец. — А по вечерам стряпать заставляет?
— Заставляет, — сказал мальчик. — Не разгибаясь целыми днями работаем. С меня, старшего, больше всех требует. Откажешься, говорит, заколю острым копьём.
— Я тебя научу, как быть, — зашептал отец. — Придёшь вечером домой, дождись, пока ведьма отлучится, и притупи острый наконечник копья о камень. А потом садись и отдыхай. За стряпню даже не принимайся. И не бойся ничего, я буду рядом.
Отец медленно пополз обратно и выждал под деревцем дикой сливы, когда сядет солнце. А дети, едва держась на ногах, вернулись в хижину.
— Пойду прогуляюсь, — сказала ведьма скрипучим голосом, — а вы мне ужин стряпайте. Если к моему приходу ужин не будет готов, вам несдобровать.
Охотник тем временем наблюдал за хижиной и как увидел, что ведьма по тропинке к реке спускается, забежал в её логово и спрятался под кроватью. Оттуда он шёпотом подбадривал ребятишек, обещал, что скоро заберёт их домой.
Вернулась ведьма. Видит — очаг холодный, горшки пустые.
— Где ужин? — кричит, надсаживается. — Убью за непослушание!
Схватила ведьма копьё и метнула в старшего, но Китенгее успел затупить копьё, и оно едва его оцарапало. В тот же миг отец выскочил из-под кровати, натянул тетиву лука и пустил стрелу прямо ведьме в сердце. С диким воплем она рухнула на пол, почуяла, что смерть близка, посмотрела охотнику в глаза и сказала:
— Как помру, отруби мой мизинец и брось в огонь, тогда все, кого я извела колдовством, вернутся на землю.
Не успел охотник и слово молвить, как ведьма испустила тяжкий вздох и померла. Ребятишки кричали от радости, что наконец-то избавились от мучительницы. Отец велел Китенгее развести огонь, чтоб выполнить ведьмин наказ. И как только охотник бросил в огонь её мизинец, оттуда потоком устремились коровы, козы, овцы и даже люди.
— Кто это? — удивился младший.
— Люди и скот, съеденные ведьмой, — ответил отец. — Она бы и вас слопала, не подоспей я на помощь.
Люди, которых охотник вернул к жизни, радовались и благодарили его от всего сердца. Потом они отправились по домам, в свои деревни.
Отец и дети пригнали скот к подножию баобаба в лесу, а сами с радостью поднялись по верёвочной лесенке в свой дом. Через некоторое время скот расплодился и семья охотника разбогатела. Они никогда ни в чём не знали нужды и жили в лесу долго и счастливо.
Девушка, которая ускользнула от Ама-ирми
Перевод с английского А. Малышева
В давние времена разразилась ужасная засуха, дождь не выпадал на землю в течение многих лет. Палящее солнце безжалостно выжгло травы, деревья, кусты. Из всех водоёмов остался только небольшой пруд, вода в котором едва покрывала дно. Жителям ближних и дальних мест приходилось делить её между собой. Собрались они однажды все вместе около пруда и стали молиться:
— Отец Нетланга! Дай пролиться дождю!
Вдруг они почувствовали, что кто-то брызгает на них водой. Испугались они и разбежались по домам. Дома они поведали друзьям и соседям о странном происшествии, случившемся с ними, а на следующий день у пруда собралась огромная толпа людей. Они повторили ту же самую молитву о дожде, которую возносили вчера. Когда на них опять упали брызги воды, люди перепугались, но один человек набрался смелости и спросил:
— Кто ты? Ответь!
— Я — Ама-ирми, — раздался голос со дна пруда, — эта вода принадлежит мне, а не Нетланге.
— Что же ты хочешь в обмен на воду для нас? — спросили люди.
Ама-ирми ответил:
— Нет у меня желания сильнее, чем завладеть Санди Мундаре — самой красивой девушкой в округе.
Люди пообещали Ама-ирми, что его желание будет исполнено. И стали они держать совет, как выполнить это требование, и решили, что девушке придётся пожертвовать собой, чтобы остальные могли выжить. Утром они сообщили Ама-ирми о своём решении и дали слово, что на следующий вечер они пришлют к нему Санди Мундаре. Когда настал условленный срок, родители попросили девушку сходить за водой. Как только люди увидели, как она идёт с калебасом на голове в сторону пруда, они крепко-накрепко заперли двери хижин. Прошло немного времени, и слышат люди: бежит Санди обратно, а за ней гонится Ама-ирми. Подбежала девушка к дому своих родителей, но к ужасу своему обнаружила, что двери заперты. Мечется Санди от одной хижины к другой и поет: