– Главное чудо – соловей! – воскликнул он. – Почему мне до сих пор не доложили о соловье? Тут написано, что сия дивная птица обитает совсем рядом с моим дворцом – а я никогда её не слыхал и не видал! Безобразие! О своих же сокровищах приходится узнавать из чужеземных книг!
И он призвал к себе первого министра. А надо сказать, что первый министр был очень важной персоной. Если к нему обращался человек рангом пониже, первый министр раздувал щёки и говорил «Уф!», а это «Уф!» по-китайски ну ровно ничего не значит.
– Есть некая птица, именуемая соловьём, – начал император. – Говорят, этот самый соловей – величайшее чудо во всей моей империи. Так почему же мне до сих пор о нём не докладывали?
– Я никогда не слыхивал ни о каком соловье! – смутился первый министр. – Сию минуту выясню, ваше императорское величество!
Легко сказать – выясню! Первый министр бегал по дворцовым лестницам, залам и галереям и всех расспрашивал о соловье, но добиться ничего не мог. Никто из придворных не слыхивал про соловья! Отчаявшись, первый министр примчался к императору и высказал своё мнение: дескать, не всё правда, о чём пишут в книжках лукавые и коварные чужеземцы.
– Вашему императорскому величеству не следует доверять чужеземным авторам. Быть может, тот, кто написал это, – чернокнижник!
– Вовсе нет, – возразил император. – Книгу прислал мне его величество император Японии – значит, она правдивая. Итак, я желаю слышать соловья! Доставьте его сюда не позднее, чем нынче к вечеру. Я дарую соловью своё высочайшее разрешение явиться пред мои очи, а если не явится – велю всех придворных, и вас в том числе, сразу после ужина поколотить палками по пяткам.
– Цинь-пе! – произнёс первый министр, что по-китайски значит «Слушаю и повинуюсь!».
И снова началась беготня по лестницам, залам и галереям, и рядом с первым министром пыхтели и отдувались прочие важные особы, ведь никому не хотелось быть битым палками по пяткам, да ещё сразу после ужина. Придворные спрашивали всех встречных про соловья, о котором, похоже, знал весь свет – но только не они.
Наконец нашлась девочка, что помогала на кухне – чистила овощи и рыбу. Услыхав вопрос, девочка произнесла:
– Мне ли не знать! Соловей поёт так чудесно! Каждый вечер по высочайшему дозволению я ношу остатки еды моей бедной больной матушке и сажусь отдохнуть в лесу. Тогда-то я и слушаю соловья. Его пение трогает до слёз: мне чудится, будто матушка целует меня.
– Послушай, девочка, – заговорил первый министр, – я выхлопочу тебе должность главной поварихи и высочайшее дозволение лицезреть, как кушает император, только укажи нам, где искать соловья, ибо он приглашён нынче ко двору.
И девочка повела первого министра в лес, и увязалась за ними добрая половина придворных.
По дороге вся процессия услышала громкое и протяжное «му-у-у».
– Ах, – сказал один из придворных, – мы его нашли! Сколь мощен голос этого существа! Только, кажется, я уже слышал нечто подобное.
– Это не соловей, это корова мычит, – объяснила девочка. – До соловья ещё шагать и шагать!
Путь лежал через болотце, и придворные услышали «ква-ква-ква».
– Восхитительно! – воскликнул главный императорский мудрец. – Поистине этот голос будто бы создан, чтобы призывать к молитве!
– Да это же лягушки квакают, – возразила девочка. – Потерпите немного, мы почти пришли.
И тут наконец-то запел соловей.
– Это он! – сказала девочка. – Вон та серенькая птичка!
– Надо же! – удивился первый министр. – Вот никогда бы не подумал, что у соловья такая бледная внешность. Не иначе он сбросил пышное оперение из почтения к такому количеству высокопоставленных особ!
– Соловушка! – обратилась девочка к соловью. – Наш милостивый император желает, чтобы ты спел для него.
– С величайшим удовольствием, – отвечал соловей и залился такой дивной трелью, что придворные прослезились от умиления.
– Это похоже на звон стеклянных колокольчиков, – заметил первый министр. – А поглядите на его горлышко – в нём точно шарик перекатывается. Странно, что мы никогда раньше не слыхали соловья. Без сомнения, он будет иметь успех при дворе.
– Мне спеть ещё песню для императора? – спросил соловей: он подумал, что император сам явился в лес.
– Высокочтимый соловей, – заговорил первый министр, – я имею удовольствие пригласить вас нынче вечером ко двору его императорского величества, дабы вы своим несравненным пением усладили монарший слух.
– Мой голос лучше всего звучит в лесной чаще, – сказал соловей, однако с готовностью полетел во дворец.