К берегу моря пошел. До Малого моря дошел. Видит: нерпа на него глаза из воды таращит, с голоду подыхает.
Кричит ей Азмун:
— Эй, соседка, далеко ли до Хозяина идти?
— Какого тебе хозяина надо?
— Тайрнадза, Морского Старика!
— Коли морского — так в море и ищи, — отвечает нерпа.
Пошел Азмун дальше. До Охотского моря дошел, до Пиля-керха, — так его тогда называли. Лежит перед ним море — конца-краю морю не видать. Чайки над ним летают, бакланы кричат. Волны одна за другой катятся. Серое небо над морем висит, облаками закрыто. Где тут Хозяина искать? Как к нему дойти? И спросить некого. Глядит Азмун вокруг… Что делать? Чайкам закричал:
— Эй, соседки, хороша ли добыча? Простые-то люди с голоду помирают!
— Какая там добыча! — чайки отвечают. — Сам видишь, еле крыльями машем. Рыбы давно не видим. Скоро конец нам придет. Видно, заснул Морской Старик, про свое дело забыл.
Говорит Азмун:
— Я к нему иду. Да не знаю, как к нему попасть.
Говорят чайки:
— Далеко В море остров стоит. Из того острова дым идет. Не остров то, а крыша юрты Тайрнадза, из трубы дым идет. Мы там не бывали, наши отцы туда не залетали — от перелетных птиц слыхали! Как попасть туда — не знаем, у косаток спроси.
— Ладно, — говорит Азмун.
— Коли к Старику попадешь — о нас, Азмун, вспомни!
Вышел на морской берег Азмун. Долго шел. Устал. Сел среди камней на песке, голову на руки положил, стал думать. Думал, думал — уснул. Вдруг во сне слышит — шумят какие-то люди на берегу. Азмун глаза приоткрыл…
Видит — по берегу молодые парни взапуски бегают, на поясках тянутся, друг через друга прыгают, с саблями кривыми играют. Тут тюлени на берег вышли. Парни тюленей саблями бьют. Как ударят — так тюлень набок! «Э-э, — думает Азмун, — мне бы такую саблю!» Смотрит Азмун — стоят на берегу лодки худые…
Стали тут парни бороться. Сабли на песок побросали. Задрались между собой — ничего вокруг не видят, кричат, ссорятся. Тут Азмун изловчился, веревку с крючком забросил, одну саблю зацепил, к себе подтянул. Тронул пальцем — хороша! Пригодится.
Кончили парни бороться. Все за сабли взялись, а одному не хватает. Заплакал тут парень, говорит:
— Ой-я-ха! Задаст мне теперь Хозяин! Что теперь Старику скажу, как к нему попаду?
«Э-э, — думает Азмун, — парни-то со Стариком знаются. Видно, из морской деревни парни».
Сам лежит, не шевелится.
Стали парни саблю искать — нету сабли! Тот, кто саблю потерял, в лес побежал — смотреть, не там ли обронил.
Остальные лодки в море столкнули, сели. Только одна осталась на берегу.
Азмун за теми парнями бежать! Пустую лодку в море столкнул — смотрит, куда парни поедут. А парни в открытое море выгребают. Прыгнул и Азмун в лодку, тоже стал в море выгребать. Вдруг смотрит — что такое? Нет впереди ни лодок, ни парней! Только косатки по морю плывут, волну рассекают, спинные плавники, как сабли, выставили, на плавниках тех куски тюленьего мяса торчат.
Тут и под Азмуном лодка зашевелилась. Хватился Азмун, огляделся — не на лодке он, а на спине косатки! Догадался тут парень, что не лодки на берегу лежали, а шкуры косаток. Что не парни на берегу с саблями играли, а косатки. И не сабли то, а косаток спинные плавники, «Ну, что ж, — думает Азмун, — всё к Старику ближе!»
Долго ли плыл так Азмун — не знаю, не рассказывал. Пока плыл, у него усы отросли.
Вот увидел Азмун, что впереди остров лежит, на крышу шалаша похожий. На вершине острова — дыра, из дыры дымок курится. «Видно, там Старик живет!» — себе Азмун говорит. Тут Азмун стрелу на лук положил, отцу стрелу послал…
К острову косатки подплыли, на берег кинулись, через спину перекатились — парнями стали, тюленье мясо в руках держат.
А та косатка, что под Азмуном была, назад в море повернула. Без своей сабли, видно, домой ходу нет! Свалился Азмун с косатки в воду — чуть не утонул.
Увидели парни, что Азмун барахтается в море, кинулись к нему. Выбрался Азмун на берег, парни его рассматривают, хмурятся. Говорят:
— Эй, ты кто такой? Как сюда попал?
— Да вы что — своего не узнали? — говорит Азмун. — Я от вас отстал, пока саблю свою искал. Вот она, сабля моя!
— Это верно, сабля твоя. А почему ты на себя не похож?
— Изменился я от страха, что саблю свою потерял, — говорит Азмун. — До сих пор в себя прийти не могу. К Старику пойду — пусть мне прежний вид вернет!
— Спит Старик, — говорят парни. — Видишь, дымок чуть курится.
В свои юрты парни пошли. Азмуна одного оставили.
Стал Азмун на сопку взбираться. До половины взошел — видит — тут стойбище стоит. Одни девушки в стойбище том. Загородили Азмуну дорогу, не пускают.