За ужином отец спросил Люси:
— Ты опять болтала весь вечер с Бартоломью?
— Да, папа.
— Патрик, ну что же в этом плохого? — вмешалась мама.
— Нет, я совсем не против их дружбы, пусть дочка гуляет на улице — ей полезно. Я это говорю к тому, что Люси обещала все вечера заниматься музыкой, и даже уговорила меня купить на ярмарке маленькую арфу.
Люси опустила глаза. Папа продолжал, улыбаясь:
— Помнится мне, это было неделю назад, и я ещё ни разу не слышал, чтобы ты играла. Почему?
Тон отца был совсем не сердитый, но Люси расстроилась
— Но ведь я же не умею играть, я только хочу научиться.
— Дорогой, на всё нужно время. Девочка научится, — успокоительно заметила миссис О`Нилл.
— Не спорю. Но, Пегги, я даже не слышал ни разу, чтобы она пробовала играть. А ты?
— Действительно, я тоже нет, — удивилась в свою очередь мама.
Люси посмотрела на родителей и сказала:
— Да я пробовала, только ничего не выходит. Я вам буду играть, когда хорошенько научусь.
— Ах вот в чём дело! — обрадовался отец. — Но ты, дочка, не стесняйся, играй при нас. Не отнимай у арфы её голос. Пусть поёт.
— Да, — подтвердила его жена. — Ты мешать не будешь, а нам интересно знать, как у тебя получается.
Девочка наконец успокоилась и пообещала, что завтра целый день будет тренироваться одна, а потом — сыграет родителям.
Ложась спать, Люси положила арфу рядом с кроватью, на столик. Всю ночь ей снилось, как она играет чудесные мелодии, а все вокруг танцуют, и папа с мамой очень довольны.
Наутро отец уехал на работу; мама занялась домашними делами. Люси, наскоро позавтракав, взяла арфу и уселась на крылечке. Она поставила арфочку на колени и стала перебирать руками струны.
Безрезультатно старалась она сыграть мелодии, услышанные во сне; зацепляла струну согнутым пальцем, одну, другую... Пробовала ногтем — получалось громче, но всё равно бессвязно. Единственное, что ей удавалось — это провести плавно по всем восьми струнам: сильнее, слабее, медленно, более быстро. Получался красивый звук, но папа говорил — если так делать бесцельно — инструмент расстраивается.
"Эх, но ведь это единственное у меня, что слегка похоже на нормальную игру на арфе. Если не проводить так по струнам — расстраиваюсь я!" — думала Люси, сражаясь с непослушным инструментом. Она попробовала положить арфу горизонтально на колени. Результат был всё тот же. Лакированное дерево со струнами смеялось над всеми стараниями Люси. Наконец юная музыкантша сдалась.
"Нет, что-то здесь не так. То ли с ней, то ли со мной, — размышляла Люси, относя арфу-упрямицу в свою комнату. — Пойду лучше погуляю".
Сказано — сделано. Меньше чем через полчаса, девочка уже бродила по лесным тропинкам, неспешно проходя по знакомым местам.
Люси любила лес. Его мягкий сумрак, жёлтые блики солнца, которые так ласково гладят стволы деревьев, скачут по листве, прячутся в густую траву. Похоже, будто солнечные зайчики затеяли игру и танцуют, и ловят друг друга, а может, играют в прятки. Пологий, поросший травой вал венчал склон оврага. Люси очень любила сидеть на нём, глядя вдаль. Внизу открывался прекрасный вид: можно было, сидя на возвышении, видеть лес, пронизанный лучами солнца или синий от тумана в пасмурный день, видеть его далеко вперёд. Дойдя до оврага, девочка взобралась на холмик и улеглась в траве, опершись на локоть. Она грелась на солнышке и слушала музыку леса.
Пели птицы. Деревья в такт качали густыми кронами и ветвями, как ладонями, отбивая ритм. В траве, совсем близко, застрекотал кузнечик, вдали откликнулся другой, третий, и вот уже неумолчный хор охватил всю поляну. Бабочки, исполняя какой-то неведомый балет, кружились над поляной то хороводом, то — распадаясь на пары. Их прозрачные крылья сверкали на солнце.
Люси казалось, что даже синие и бледно-лиловые колокольчики серебристо звенят, дополняя лесной оркестр. Она слушала, мечтательно глядя вдаль, и грустно думала, что, пожалуй, всё на свете умеет играть, кроме неё. Возможно, ей показалось, но она слышала нежный голос скрипки, играющей где-то недалеко. Чистый серебристый звук лился такой ласковой и спокойной мелодией, как само дыхание леса в солнечный день.