Зелёное существо с огромными блестящими глазами опрометью бросилось к выходу.
— Ну-с, молодые люди, подходите ближе и снимите ваши шапки, вы всё-таки находитесь в приличном доме, — приказала старуха, отворачиваясь к плите и помешивая варево.
Вилли поспешно сдернул свою кепку, Робби остался стоять неподвижно.
— А к вам это не относится, Роберт О`Грэди? — резко повернулась гоблиниха и уставилась на Робби.
Она вдруг ужасно напомнила ему школьную директрису, мисс Нельсон, хотя та была моложе и не такая толстая. Робби нехотя стянул кепку.
— Вот так, — удолетворённо заметила гоблиниха, шурша голым хвостом. — Теперь повесьте шапки и куртки на крючок, сейчас вам станет жарко.
Она взяла в руку черпак и поманила их к себе. Мальчики с опаской подошли.
— Так, красавчики мои, вы сейчас помогаете мне сварить обед для моих внуков, которые скоро очень голодные придут с работы. После этого я вас отпускаю домой. Если нет — являются мои двенадцать головорезов (а внуков у меня — двенадцать) и съедают вас вместо обеда. Что вам больше нравится? — она хрипло захохотала.
— Но, мадам Гоблин...— начал было Робби.
— Меня зовут Минерва, — отрезала она, — и я не приму никаких возражений!
— А вы нас точно отпустите? — робко спросил Вилли.
— Конечно, Вилли, конечно. Отпущу, если вы сможете уйти.
Мальчики переглянулись.
— Ладно. Что мы должны делать?
— Во-первых, вымойте эту гору посуды, — она кивнула на огромный чан, стоящий в углу и доверху полный мисок и ложек. — Потом — посмотрим.
Гоблинова бабушка принялась усердно мешать суп, растирала и бросала туда какие-то сухие травы. Запах был довольно приятный, вроде укропа. Мальчики побрели к чану.
"Похоже, у неё не двенадцать внуков, а вся сотня или даже больше. А, может быть, посуду полагается мыть только раз в неделю", — размышляли мальчики, глядя на бесчисленное множество тарелок и ложек.
Наполнив большой таз горячей водой, Робби принялся мыть тарелки, а Вилли стоял наготове с полотенцем в руках: вытирал миски и ложки и складывал их на полку. Гоблинова бабушка зорко наблюдала за их работой, успевая помешивать суп.
Когда чан с посудой наполовину опустел, в дверях показалась огромная вязанка хвороста, за которой совсем не было видно маленького гоблина. Он свалил свою ношу возле печи, где оставались ещё несколько прутиков от предыдущей кучи. Хозяйка сердито глянула вниз:
— Почему так долго не возвращался? Опять мало принёс! — ругала она его.
Несчастное существо пробовало оправдаться:
— Но, бабушка, я принёс, сколько смог найти. В округе нет больше ни одной сухой веточки!
— Я тебе не бабушка, — взъелась она.
— Ну, тётя Минни, я...
— Как ты смеешь спорить со мной!? Иди, помогай мальчишкам, жабино отродье! — она была очень сердита.
Несчастный кротко вздохнул и, шлёпая лапами по холодному полу, подошёл к мальчикам. Они с интересом разглядывали друг друга. Маленький гоблин был ростом по пояс мальчишкам. У него было короткое плотное туловище, торчащие как бы по углам его большие руки и ноги и непропорционально огромная голова с большущими ушами, поросшими пухом и похожими по форме на человеческие. Он смотрел на мальчиков большими, золотистого цвета, кроткими глазами, как у доброй собаки. Очень странно смотрелись эти светлые золотые глаза на зелёной бородавчатой мордашке маленького гоблина. Он ещё раз вздохнул и застенчиво шмыгнул носом.
— Как вас зовут?
— Я — Робби, — кивнул Роберт, моя очередную миску.
— Я — Вилли, — откликнулся другой, вытирая ложку. И дружелюбно спросил малыша: — А тебя как зовут?
Хотя они прекрасно слышали, как называла его бабушка. Тот снова вздохнул:
— Вообще-то, меня зовут Ушшас, но все называют Ушастый, да я и не пытаюсь возражать. Это бесполезно, — в его голосе звучало печальное смирение; вообще, когда на него не кричала гоблиниха, и Ушшас говорил медленно, то голос у него был спокойный и приятный.