Он обнимал её, радуясь, что она здесь, живая. Меролинда засмеялась:
— Вон твой талисман — на дне.
Никколас достал серёжку. Держа колечко против света, задумчиво сказал:
— Всё из-за этой штуки. Она достойна отныне красоваться на нашем семейном гербе. На, держи.
Он отдал драгоценность любимой и зачерпнул воды, напиться:
— Ой, солёная!
Меролинда грустно усмехнулась:
— Ведь это мои слёзы.
С невыразимой нежностью Никколас смотрел на неё.
— Пойдём отсюда, — сказал он.
И, оглянувшись в последний раз на спасительный остров, бывший так долго её тюрьмой, Ник и Меролинда обнялись и пошли вниз с холма. Вот и вся история.
8.
Помолчав, Джоанна спросила, глядя на скалу:
— А Ник разбогател?
— Почти. Рейс действительно был удачным, и у него было достаточно денег, чтобы прилично начать семейную жизнь. Да и поместье Меролинды давало доход, пусть небольшой.
— Но откуда у Вильда взялась серёжка? Ник был не убит, а только ранен, да?
Джеральд засмеялся:
— Ещё проще. Проходимец, которого нанял Вильд, не стал ждать, чтобы "море сделало всё за него", и не хотел утруждать себя убийством. Он просто украл серёжку у Никколаса, когда тот спал, и сбежал в первом же порту. Потом, не рискнув сам явиться к хозяину, послал своего дружка с объяснением и "доказательством убийства". Через него он и получил свои деньги. Так что Вильд знал, что Никколас жив, и знал сроки плавания — до весны. Поэтому он так спешил.
— Лучше скажи, откуда ты всё это знаешь? От мамы?
— Зря смеешься. Это было очень давно. Мы как-то пошли с матерью собирать травы, вдвоём. Сэма оставили дома. Задержались до ночи и остались спать в той самой пещере, куда нас с тобой загнал дождь. Утром я наткнулся на эту полянку, и мама рассказала мне всю историю.
— Когда это было?
— Давно, лет пятнадцать тому назад. Ещё отец был жив. Я был мальчишкой, мне было... да, где-то лет семь.
— Здорово ты всё запомнил. Знаешь, Джерри, я прямо всё представляла. А люди знают эту историю?
— Конечно. Если тебе плохо — надо прийти сюда и умыть лицо родниковой водой. И вся печаль уйдёт. Ещё сюда ходят влюблённые, только днём, конечно, и мама сказала тогда...— Джерри осёкся и поражённый уставился на Джоанну. Он покраснел: — Боже, как я мог забыть?..
— Забыть что? Что случилось, Джерри, скажи мне?
Смущённый он отвёл взгляд. Потом тихо сказал:
— Она сказала: "Когда-нибудь, через много лет, ты здесь расскажешь эту историю своей невесте".
Джоанна лукаво улыбнулась и обняла его:
— Что ж, вижу, твоя мама — всегда права!
Рассветные лучи солнца золотили кроны деревьев над Скалой Слёз...
* Джоанна назвала своего друга на ирландский торжественный манер.
Мирное чаепитие (6+ юмор)
Субботним вечером в двери дома старого сказочника Оливера О`Брайена коротко позвонили три раза. Хозяин, шаркая домашними туфлями, заспешил в прихожую. Проходя мимо открытой двери кухни, крикнул жене:
— Долли, это явился Нэд, ставь чайник!
Щёлкнул замок входной двери. На пороге стоял маленький мальчик лет восьми, с тёмными волосами и светло-синими глазами.
— А, мой юный друг! Проходи, Нэд, не стесняйся.
Старик явно обрадовался гостю. Малыш поздоровался и последовал за хозяином в комнату. Там горел камин. На стене таинственно тикали старинные часы с маятником, маленький столик был накрыт белой скатертью с синими перекрещивающимися полосками.
— Располагайся, Нэдди.
Мальчик непринуждённо уселся на узкий диван под стенкой. Ему нравилась эта комнатка: по стенам висели картины, изображавшие море, дальние страны, незнакомые города. Сидя между висящими на стене китайской пагодой с одной стороны и летящим фрегатом под синими парусами — с другой, Нэд разглядывал свою любимую картину: большой полосатый тигр наполовину вышел из зарослей бамбука. Картина висела на стенке напротив.
Оливер сидел в своём любимом кресле-качалке у камина. В руках он держал вечернюю газету.