Горошек в слезы, и особенно плакал белый — белые, в теплый день проходящие облака.
Ульнара вспомнила серого волка — не волк, Урман царевич, и еще вспомнила — в глазах горят самоцветы. Она обернулась тоскою-птицей, взмахнулись вечерние крылья, и улетела.
Расступились клены, поднялся с земли папоротник, охорашивались березы, а орешник так и стоит в сторонке: ничей.
С той поры горошек цветет всеми красками на одном стебле. Судьба лист крутит, придорожной вьется пылью — и мало ль во что еще может превратить чаровница Ульнара! А репейник, как неотступно цепляется за каждого прохожего и ветру беспрестанно кланяется. И разве можно в живом погасить надежду? Я уверена — кто-то придет, снимет чары, и опять из колючего синеносого станет репейник нежным цветком — молчанка.
— Смотри, Марфа, будь довольна тем, что есть. Или не отчураешься: превратит тебя волшебница в мухомор.
— Хорошо говорить, мухомор! — думает Марфа, — а изволь неподвижно грибом на одном месте торчать!
Ухватилась за лапу ежа, так спокойнее, и пошла его проводить до ежиного дома.
ЕЛКА В ЛЕСУ
Идет Миша по свеже-протоптанной тропке: топ-топ. Да поскользнулся. Хвать за ветку, что пониже, еле на ногах удержался. Хрустнула ветка, чуть не сломалась, а дерево обиделось на такую Мишину неучтивость и засыпало ему за ворот снегу:
— Вот тебе, получай, косолапый!
А Мише и горя нет, ему сегодня весело: нынче в лесу для зверей елка. Хлопотала медведиха со своим черно-бурым, зато расчудесная елка получилась: сластей, игрушек, разноцветных шаров поразвесили, даже хлопушки с сюрпризами. Белке в хлопушке настоящее ружье досталось; то-то смеху было! Не попадись теперь белке охотник, не сдобровать.
На соседней елке разместился хор: снегири, зяблики, чижи; совы и безголосые, а в хор тоже попали. Ждут дирижера сороку. Хоть и с опозданием, а все же явилась. Оно и понятно: на то она и знаменитость!
Привели звери своих деток зверят: развлекайтесь! Тут же и хоровод завели.
Как ни мучились с сыном дикого кабана, а и самой простой песни не одолел: все свое хрю-хрю повторяет, просто срам в такую ночь. А лягушка так расквакалась, что пришлось ей игрушечной бабочкой рот закрыть. Да и поделом тоже: вместо того чтобы в эту пору под землей спать и летние сны видеть, она на елке квакать и плясать захотела! Звездочка, как увидела такое — не долго думая, в путь на землю собралась, да за верхушку елки и зацепилась.
Блестит звезда яркая, глаз оторвать невозможно.
Рыжик от восхищения так и присел на задние лапы, уставился на звездочку; боится и ухом пошевельнуть: а вдруг, думает, все исчезнет? А звездочку страх как хочется потрогать, подержать в руке!
Рыжик прыг-прыг вокруг елки:
— Елка-елочка, наклонись, милая, хочу на звезду поближе посмотреть!
А елка протягивает Рыжику ветку, на ветке медовый пряник:
— На, Рыжик, забавляйся! Звезда гостья залетная, нездешняя.
— А что сделать надо, — спрашивает Рыжик, — чтобы звезда земной стала?
Как услыхала звездочка, тоненько так рассмеялась, тысяча серебряных колокольчиков зазвенело, разнесся звон далеко по нолю, по бору, прокатился по речке и притаился у берега.
Говорит звезда:
— Только раз в году схожу я с неба на землю, на звериную елку: хочу вас зверюшек потешить и самой на земле побывать. Но мне пора в путь собираться к моим сестрам звездам, заждались, поди, ждут моей сказки о звериной елке.
— А ты останься, звездочка, с нами жить!
— Не могу, Рыжик, — отвечает звезда, — но коли охота, возьму тебя с собой.
Потянулся Рыжик к звезде лапами и полетел.
Летит Рыжик, крепко за звездочку держится. Путь дальний. Звезд не счесть, не перечесть, красным тюльпаном Марс горит. Все так ярко, громадно, и краю не видно. Нагляделся косой, в глазах зарябило, и стало Рыжику скучно: домой на землю хочется. — Отпусти! — просит он звездочку. — Теперь нельзя, — говорит звезда, — а ровно через год, как на землю спущусь, и тебя с собой возьму. — Заплакал Рыжик, вспомнил свою маму зайку, тихий ельник, полянку, вся-то в снегу, белая. И на что променял он свою веселую жизнь!
— Да проснись ты, Рыжик! — будит его мать зайчиха, — елка кончилась, пора домой. Не стыдно тебе: заснул! — и сует ему в лапу медовый пряник и игрушки: серого кота в красных сапожках и большую серебряную звезду.
А Рыжику стыдно признаться матери, как он затеял на небо летать, когда на земле так чудесно.