Вторую рыжикову дочь зовут Параша. И какая Параша затейница кушанье готовить, такие щи на бузинном цвету сварит, зайцы ели, не нахвалятся, а случись гости, который-нибудь да непременно объестся, так все и знали. А какие ставила соленья и варенья, лесничего Мишу не проведешь, в этом у него понятие, как у выдры на рыбу. На заячьих именинах уписывал он горшки, да и на дом еще дадут.
Позавидовала Параше лиса и взялась испортить повариху. Позвала ее к себе в гости, накормила и напоила лисичьей ботвиньей, а на загладку поднесла ковшик противного зелья, будто помогает от сглазу, хоть Параша на сглаз и не жаловалась, а так наперед — от лисьего чистого сердца. С той поры Параша сама не своя: варенье так насолит, что и в рот не возьмешь, а в соленье сахару навалит, тоже и с перцем путала и с луком ошибалась. Сколько добра извела. «Видно, лиса чем лихим тебя опоила!» говорит ей мать, а Параша как завоет, не только по всему лесу, а и за лесом слышно.
Лесничий Михайло Иваныч зайцев приятель, да и для лесного порядку, «это не дело, говорит, лисам зайцев обижать не полагается». Пошел к лисе и напрямик: «Чем ты, рыжая, девку опоила?» А лиса и говорит: «Ботвинья была на первое, потом гречневая каша, а на загладку поднесла ковшик полынного квасу. Я ничего плохого не думала». Медведь сразу понял, что это от наговорного полынного квасу: Параша ему жаловалась на горький вкус, и бегают в глазах звездочки. Лисе он кулаком погрозил: «доберусь!» А сам к Рыжикам. Ухватил Парашу за лапу и потащил за собой на речку. Параша рада и в речку, только б от лисьего квасу очухаться.
Поплевал Михайло Иваныч себе на ладоши, пошептал чего-то, потом зачерпнул полную горсть воды из речки и велит Параше выпить и горло прополоскать не дыша. Параша исполнила наказ медведя, и все как рукой сняло: ни горького вкуса, и звездочки не прыгают. И сразу повеселела повариха: среди заячьего народа нет веселее Параши, а ее стряпня на весь лес гремит.
Есть и сынок у Рыжика, звать Афанасий.
Афанасий выдумщик, так не только у зайцев, но и у волков говорят об Афанасии. Сделал Афанасий из деревяшек ну точь в точь две заячьи лапы. Примется Марфинька за стирку, а деревянные лапы в корыто полезут: и трут, и перевертывают. А Марфинька только воду подливает. Так в четыре лапы работа куда спорее. А примется Марфинька печку топить, деревянные лапы тут как тут, им своя работа: знай солому в печку подкладывай, а потом золу загребут, у Марфиньки руки всегда чистые, и мыла меньше выходит. Ай да сынок!
На дворе стемнело, кто-то бродит. Это там, за речкой, вышла ночь: слышны ее шаги по лесу.
Тут Афанасий проделал щелку в занавеске, впустил лунный луч, и заячий теремок вдруг осветился.
Надо прощаться и уходить. Да и хозяевам дать отдых.
Марфинька все чаще стала ладошкой рот себе прикрывать, позевывала, косит больше обычного, на нас Рыжику украдкой глазком показывает — гости, мол, засиделись, зайцам спать пора.
ЗВЕЗДЫ
- Мама, расскажи нам сказку! — пристают зайчата.
А зайчиха давно уже все сказки пересказала и знает, не отделаться старой сказкой: такой народ, все новое говори.
Смотрит зайчиха на вечернее небо и говорит зайчатам:
— Гляньте, как по лесенкам ступенька за ступенькой взбираются звезды на небо, а там расцветают целыми полями цветиков. А те звезды, что на север путь держат, мчатся на салазках, осыпаны снежною пылью, а те что к нам направляются, в русские степи, катят в кибитках из синего бархата, тот же самый бархат, из которого небо сшито. А как войдет звезда в кибитку, сразу становится вдвое больше и ярче. От быстрой езды и от страха на небесных ухабах вывалиться, переливаются звезды всеми цветами, глазками мигают, голосами, тоненькими как колокольчики, позванивают.
Слушают зайчата мать, и с неба глаз не сводят: не пропустить бы ни одной звезды на небе, ни одного словечка матери.
И кажется зайченку Саше, что и его мама, зайчиха, большая звезда.
— Мама, а мама, — тянет зайченок мать за передник, — смотри не улети на небо!
Смеется зайчиха. И видит Саша, как у мамы усики над верхней губой весело топорщатся, и он, успокоенный, засыпает. — Что за звезда его мать, раз у нее усы?
Если бы знал Саша, что на самом деле все звезды от большой до маленькой — все усатые, оттого-то в переливном блеске и сияют!