Не помнит Захар как ночь пришла и как заснул он.
На заре с заалевших небес будто посыпались звезды: загудели в Лавре колокола.
Поднялся Захар, хотел лапотки надеть, ан их нет. Шарил Захар по всем углам, у странников и богомольцев расспрашивал, да лапотков и след простыл. Вздохнул Захар, вслух уста не посмели сказать в святом месте, что думал: не иначе, конечно, лапотки кто-то из богомольцев ночью стащил!
Развязал он суму, вынул старые свои потрепанные лапти, и вот чудеса! куда ногу ни поставит, так она и стоит, вся блажь вон вышла. Обрадовался Захар, видя в том руку Божью, и отправился к заутрене. Теперь он как все люди, никто не осудит и не подымут на смех.
Поставил, как обещал, толстую свечу перед Нерукотворным Спасом, а своему святому, праведному Захарию, свечку потоньше. И долго кланялся перед образами, просил для себя и своих всякого благополучия. А когда слов больше не стало, повторял про себя Верую.
И когда так, крестясь, отдавался только молитве, вдруг вспомнил о своих украденных лапотках, и слово «украденные» прозвучало через Верую. И стал глядеть по сторонам на других молящихся и сам себя поймал, что ищет он вора, и в этом все его любопытство… И снова, глядя на Спаса, старался собрать свою душу, но лапотки застилали ему глаза и никаких молитвенных слов не было.
Перед обедней Захар исповедывался у старца. Старец Иоанн, прозорливец и рассудительный, обет Захара помогать в пути страждущим похвалил, а о лапотках украденных сказал:
— Ищешь вора, да ты сам-то кто? ты и есть вор!
Захар на эти прямые слова как бы очнулся, и ему стало стыдно и за свой ропот и за свое осуждение. Но старец его ободрил:
— Разные бывают грехи, но всякая вина оттруждается! — и благословил его в путь, — а лапотки, — и старец сказал это так, как с детьми говорят, — к тебе воротятся.
Повеселел Захар, кротко простился с богомольцами и пошел, но не домой, а в мир: вернется домой, когда отыщет лапотки.
Дни сменялись ночами, зима летом, а он все шел. И кого только в беде ни повстречает, всякому поможет. Но помощи своей не замечал, все мысли его о лапотках: вернутся, значит оттрудил, а раз не возвращаются, значит надо еще трудиться.
Идет он раз ночью. Густой лес. И сквозь листву ослепительный свет. Прямо на свет и пошел. Выходит на поляну, все сияет вокруг. Сидит на пеньке луна, на ногах у нее вместо лаптей две серые совки крыльями трепыхают, а в руках у нее веретено, тонкая пряжа. И столько напряла, что раскинулась пряжа, и на деревьях, и на кустах и на поле полыхает.
Спрашивает он луну:
— Не видала ли ты, ясная, моих лапотков?
— Как же, видела, — отвечает луна, — давеча проходили: идут рядышком, нога в ногу. Да чтобы догнать их, тебе супротив трех полных дней три ночи лишних надо.
И дает ему в руку серебряный клубок, а в другую золотой ларец.
— Бросай клубок перед собой, и не будет тебе ни гор, ни рек, ни леса на твоем пути. А ларец только в крайней нужде открой.
Слышит Захар луну, а за ее голосом другой голос тихо на ухо:
— Не бери. Не по тебе. Еще не пришел срок. Далеко не уйдешь. Иди своим путем.
Не послушал Захар, кинул наземь клубок и провалился в пропасть. Стоит на дне, выбраться по скользким скатам не может. И видит, у его ног золотой ларец блестит. Вспомнил слова луны, чего уж крайней нужда! Поднял он ларец, открыл, а в ларце лунный слиток. Не вынес Захар яркого света и ослеп.
И слезы потекли из его погасших глаз.
— Каюсь, Господи, поспешил, хотел без труда лапотки достать, поделом мне. Только не допусти слепому окончить свой век!
И чувствует, как земля под ногами пухнет и становится все выше да выше, как на дрожжах подымается. А пропасти как и не было, сравнялась с остальной землей.
Поднял Захар свою палку, что обронил, и тихонько побрел.
И весь мир ему по другому представился: слышит он, о чем говорит земля, зверей понимает, и чуток к свисту змей.
— Вот только что шел я зрячим, — раздумывает Захар, — и никто мне не мог сказать про мои лапти, а теперь будто даже слышу, как под их шагом гудит земля, вот где-то близко тут.
И он пустился догонять. И вдруг лоб в лоб стукнулся с прохожим. А тот человек принялся ругательски ругать его, да в сердцах еще и по роже смазал: