– Я же помню, что по плану нет никаких жилых и нежилых строений, – продолжал рассуждать вслух Ерофеев. – До ближайшего посёлка километров тридцать будет. Так ведь? – повернулся он к мастеру.
– Так! – поддакнул Касьян, но почему-то остановился.
– Судя по твоему поведению, ты мне не всё доложил, – после короткой паузы сделал заключение Ерофеев. – Не всё?
– Не всё, – упавшим голосом доложил Кананыкин. – Похоже, что церквушка, то бишь строение это, обитаемо. Старуху в нём я вчера видел, то ли живёт она в этой халупе, то ли охраняет её.
– Какая ещё старуха? – недовольным тоном произнёс зам. начальника Управления и откровенно поморщился. Дело приобретало нежелательный оборот. «Видимо, при планировании допустили ошибку, и если выяснится, что на пути строящейся трассы стоит жилое строение, то хлопот не избежать, – с горечью отметил про себя Дормидонт. – И не дай бог, если старуха ещё упираться будет, то тогда отселение только по решению суда, а это потерянное время!»
– Натуральная старуха, – разъяснил Кананыкин и потёр ладонью свою прокалённую ветрами и солнцем шею. – На вид ей двести лет в обед, и страшная… ну, как моя жизнь!
– Ты с ней говорил?
– Говорил, да толку мало. Она начальство требует, вот я Вам и позвонил.
Тем временем они миновали поворот, и Ерофеев увидел потемневший от времени бревенчатый дом с небольшой круглой башенкой.
«Видимо, из-за этой башенки Касьян и принял домишко за церковь, – решил Ерофеев и решительно направился к женщине, стоящей рядом с домом.
– Странный какой-то домишко, – бормотал ему в спину не поспевающий за ним Кананыкин. – На сваях дом-то стоит. Странно это. Обычно сваи в болотистой местности бьют, или на вечной мерзлоте, но только не в нашей полосе. Да и чего их бить-то? У нас ведь суглинок да песок – почва сухая, дом и без свай свой век простоит!
– Здравствуйте! – бодрым начальственным тоном произнёс Ерофеев, когда они подошли к женщине. – Вы хотели видеть начальника, так вот я перед вами!
Женщина подняла голову, и Ерофеев увидел, что перед ним никакая не старуха, а довольно симпатичная черноволосая женщина примерно тридцати лет. У незнакомки были правильные черты лица и глаза цвета молодой травы. Ерофеев вопросительно посмотрел на мастера, но, судя по отвисшей у Касьяна челюсти, для него появление зеленоглазой красавицы тоже стало сюрпризом.
«У беды глаза зелёные», – мелькнула в голове Ерофеева строчка из некогда популярной песни, и на душе почему-то стало тоскливо. – Ох, не к добру это всё! – подумал зам. начальника Управления и услышал слева от себя странный звук. Дормидонт скосил глаза и понял, что это Кананыкин от удивления до неприличия громко икнул. Касьян с виноватым видом посмотрел на начальника и икнул ещё раз.
– Здравствуйте, гости дорогие! – нараспев произнесла незнакомка. – Заждалась я вас. Заходите в дом, а то в печи с утра пироги стынут!
Голос у зеленоглазой незнакомки был приятный, и говорила он для здешних мест необычно – растягивая гласные звуки. В ответ на приглашение Кананыкин ещё раз икнул.
– Уйди, Икотка! – насупила брови женщина и махнула перед лицом мастера ладонью. – Уйди, негодник, не твой сегодня день!
То ли от неожиданности, то ли необычная обстановка так подействовала на мастера, но только Касьян после этого глубоко вздохнул и икать перестал.
– Простите, но Вы, видимо, нас не за тех приняли, – попытался внести ясность Ерофеев. – Понимаете ли, женщина…
– Василиса, – мягко перебила его незнакомка. – Меня Василисой зовут.
– Очень приятно, Василиса э-э…
– Зовите просто Василисой, без отчества.
– Понимаете, Василиса, мы здесь скоростное шоссе прокладываем, а ваш домик, простите, мешает прокладке трассы, так как стоит он прямо у нас на пути. Вот мы и пришли к Вам, так сказать, в качестве делегатов от «Мосдорстроя», чтобы решить эту деликатную проблему. Я – заместитель начальника Управления Ерофеев, а это мой коллега, дорожный мастер Кананыкин.
– Очень хорошо, что пришли. Пожалуйте в дом, за накрытым столом всё и обсудим, – пропела Василиса.
– Спасибо, конечно, но мы спешим, сами понимаете – сроки! Нам бы с Вами договориться хотя бы для начала в общих чертах, – попытался возразить Ерофеев, но хозяйка злосчастного дома его тут же урезонила:
– Не гоже серьёзные дела на пороге решать, – сдвинув брови, произнесла красавица. – Ну, а коль вы моим хлебом-солью брезгуете, то и вовсе разговора не будет!
Ерофеев тяжело вздохнул, переглянулся с мастером и решительно ступил на потемневшие от времени и дождей половицы крыльца. Вопреки его ожиданиям, половицы под тяжестью его тела не прогнулись и даже не скрипнули. «Умели же раньше строить!» – с восхищением отметил про себя Дормидонт и перешагнул порог дома.