Мустафа не помнил себя от ужаса и гнева. Он уже чувствовал себя у цели; надо же было явиться этой гадине, чтоб предать его! Оставалось лишь одно спасение — убить злодея. Одним прыжком сорвался он с места и набросился на карлика, но тот видимо ожидал нечто подобное, бросил на пол лампу, так что она потухла, и исчез в темноте, отчаянно сзывая на помощь.
Настала пора действовать; приходилось временно забыть о девушках и думать лишь о собственном спасении; он бросился к окну посмотреть нельзя ли оттуда спрыгнуть. Было довольно высоко от земли, а с другой стороны приходилась высокая стена, через которую предстояло перелезть. Мустафа стоял, не зная на что решиться. Вдруг раздались голоса за дверью. В отчаянии он накинул платье, схватил кинжал и бросился из окна. Удар был силен, но он чувствовал, что руки, ноги целы; живо вскочил, побежал к стене, к удивлению преследовавших перемахнул через нее и очутился на свободе. Он остановился только когда добежал до маленького леска и упал там в изнеможении. Коней и слуг приходилось бросить на произвол судьбы; счастье еще что золото осталось при нем.
Изобретательный ум его выискивал уже другой путь к спасению. Он прошел лесок, дошел до небольшого селения, а там купил за незначительную цену лошадь, сел на нее и доехал до ближайшего городка. Там он отыскал одного старого опытного врача и убедил его дать ему такое средство, которое вызвало бы сон вроде смерти, но чтоб можно было другим средством снова вернуть человека к жизни. Щедро заплатив за лекарство, он пошел дальше, купил себе фальшивую бороду, черный кафтан, всевозможный баночки и скляночки, одним словом, полный прибор странствующего врача, — нагрузил вещи на осла и поехал снова ко дворцу Тиули-Коса. Он не боялся быть узнанным; он сам себя не узнавал в таком наряде. По приезде он велел доложить о себе как о странствующем известном враче — Хакаманка-буди-баба. Расчет его оказался верен. Необычайное имя пленило старого простофилю; он тотчас же пригласил его к себе. Хакаманка-буди-баба предстал перед Тиули. Не прошло и получаса, как старик решил подвергнуть своих невольниц осмотру знаменитого врача. Тот с трудом скрыл свою радость при мысли видеть сестру, и с сильно бьющимся сердцем шел в сераль за Пули-Косом. Они пришли в богато убранную, но совершенно пустую комнату. «Хамбаба, или как тебя там зовут», — сказал Тиули, — «взгляни на это отверстие в стене: каждая из моих невольниц поочередна вложит туда руку, а ты щупай пульс и говори, которая здорова, которая больна». Как ни убеждал его Мустафа, старик не соглашался показать девушек; он добился лишь того, что Тиули обещал сообщать ему каждый раз как они себя чувствовали до того. Тиули вытащил из-за пояса длинный список и стал громко вызывать невольниц по имени. При каждом имени в отверстии появлялась ручка и врач щупал пульс. Шесть из них были уже осмотрены и врач объявил их вполне здоровыми; вдруг Тиули прочел «Фатима» и в отверстии показалась нужная дрожащая ручка. Мустафа схватил ее и, покачивая головою, объявил, что девушка больна. Тиули приуныл и просил скорее прописать ей хорошее лекарство. Врач вышел, написал на записочке:
«Фатима, я спасу тебя, если ты решишься выпить лекарство, от которого умрешь на два дня; не тревожься, у меня есть средство вернуть тебя снова к жизни. Согласна — скажи лишь, что питье тебе не помогло и это будет условным знаком».
Врач вернулся в комнату, где ждал его Тиули. Хакаманка-буди-баба принес с собою какой-то безвредный напиток, еще раз пощупал пульс Фатиме, причем подсунул ей записочку под браслет, затем подал ей лекарство. Тиули был настолько озабочен болезнью Фатимы, что оставил осмотр остальных до другого раза. Выходя из комнаты, он печально спросил Мустафу: «Как думаешь, Хади-баба? опасна болезнь Фатимы?» Мнимый врач только глубоко вздохнул. «Ах, господин! да смягчит пророк горе ваше, у нее изнурительная лихорадка и вряд ли она поправится». «Что ты врешь, негодный врач? Чтоб она, за которую дано 2000 червонцев, пропала как скотина? Да если ты ее не вылечишь, я голову с тебя сниму!» Тут брат увидел, что поторопился и стал немного обнадеживать Тиули. Тем временем к ним подошел черный невольник и от имени Фатимы передал врачу, что напиток не помог. «Приложи все свое искусство, Хакамдабабелда, я заплачу тебе все, что хочешь», — кричал Тиули, почти воя от ужаса потерять такие деньги. «Не тревожься, я дам ей успокоительного, она скоро оправится», — отвечал врач. «Да, да, дай ей скорее успокоительного», — рыдал старик. Мустафа поспешно приготовил свой сонный порошок, передал его невольнику, а Тиули сказал, что ему надо еще пойти на берег, поискать кой-каких целебных трав. Дойдя до берега, Мустафа сбросил свой наряд, сорвал бороду, кинул все в воду, а сам спрятался в кусты, выждал там ночь и затем осторожно пробрался в усыпальницу при дворце Тиули.