Я передернула плечами и перевела взгляд с рамы, мгновенно приходя в себя.
«Чертовы Ведьмы! Чертов Единый!» — ругалась я про себя, пока шла в сторону гроба, где стояло и само зеркало.
Семь гноминь неподвижно расположились неподалеку, не мешая мне своим присутствием. Я кивнула всем и подняла с земли мел.
— Спасибо, Ваше Величество, что выровняли площадку и нашли зеркало, — начала я учтиво, обращаясь к Его Величеству Августу Хаэну, которого я посвятила в подробности предстоящего ритуала, — Да начнем ритуал!
Король кивнул, а все остальные начали внимательно следить за моими действиями.
Я взяла мел поудобнее и принялась вычерчивать по памяти два круга, в центре одного из них будет находиться ведьмино зеркало. Мне потребовалось много времени, чтобы запомнить последовательность схемы из той книги, но это не понадобилось, ведь сама природа направляла мои руки, чтобы разбудить спящего красавца.
Закончив со всеми приготовлениями, я встала внутрь второго круга, который опоясывал первый, и начала медленно зачитывать заклинание разрушения, которое было направленно на уничтожение злополучного предмета в центре.
С каждым моим словом, волны белого света разливались в разные стороны, заставляя мои глаза слезиться. Примесь голубого цвета была неожиданностью и в момент последних слов заклинания, я почувствовала, что моё сознание переносится в другое место одновременно с криком, который я услышала ускользающим сознанием.
Я моргнула сквозь пелену перед глазами и поняла, что нахожусь в подозрительно знакомом месте.
Слегка повертев головой, я увидела то, чего совсем не ожидала. Лорд Бартелли смотрел на меня неверующе, окруженный красотой дворца в Неварте.
Мой принц неподвижной статуей замер неподалеку, как и еще один человек в зале, которого я видела впервые.
Но именно вид растерянного лорда заставил меня начать нести бред. Мой рот открывался сам по себе и я не могла никак себя остановить.
— Одинокий не-лорд! Я не могу долго разговаривать! Я жива! И очень соскучилась! Мы скоро увидимся! Я…
Пока я говорила эту банальную околесицу, моё сознание медленно возвращалось в тело и я не успела произнести главное.
— Я хочу к вам… К тебе… — тихо закончила я и поняла, что оказалась вновь в круге ведьмы, а зеркала больше не было и в помине.
Я вздрогнула и повернула голову в сторону гроба, когда услышала, как ахнула Хильда.
Бланшет открыл глаза, окруженный моими розами, защищающими его.
А зеркало перестало существовать.
29 Глава, или Сон подошёл к концу
— Бланш! — сорвалась я с места, перепрыгивая линии круга.
Я не верила в происходящее. Мой друг, мой учитель проснулся после отравленного яблока! Жизнь возвратилась к нему снова.
— Единый! Да где же это я? — прохрипел Бланшет, пытаясь подняться из хрустального гроба, но я успела подскочить к нему и пресечь попытки выбраться из его прежнего места заточения.
— Ты со мной, Бланш! — зашептала я, гладя его по бледным ладоням, и, не глядя по сторонам, крикнула своего брата, который еще не знал, что он — мой брат, — Рильон, помоги!
Сандрильон бросился ко мне, пролезая сквозь толпу гноминь, которая уже успела обступить бедный хрустальный гроб.
«Дурдом…» — подумала я, когда прикинула, как со стороны смотрится данная ситуация. Обгоревший и разрушенный сад с хрустальным гробом посередине; толпа гноминь, которые обступили меня и Бланшета в гробу, бледным спящим красавцем, лежащим в нём; блондин-Пепел, который пытался протиснуться сквозь столпотворение вокруг меня; рыжеволосый король со свитой, стоящей вдали от всего движа; и ритуальный круг со сгоревшим зеркалом внутри него — трагедия, которая переросла в комедию.
Мой брат всё же смог пробить защиту из маленьких девичьих тел и прорваться к нашему очнувшемуся пациенту.
— Бланш, сейчас Сандрильон поможет тебе, как и я. И ты быстро поправишься, — посмотрела я на своего друга, который, широко раскрыв глаза, смотрел на меня и не понимал происходящего, а я тараторила, как заведенная, — Ах, твой отчим здесь! Представь, он предложил бросить моего жениха-принца, ой, короля и выйти за него! Вот, было бы уморительно, я могла бы стать твоей мачехой. Но ты не волнуйся, я не хочу быть твоей мачехой. И мы всем домом волновались за тебя…
Чем больше я говорила, тем больше я не понимала, что я именно говорю.