Анатолий задумался. Пить или не пить — какая разница? Лучше ему не станет, хуже — тоже…
— А давай.
Алкоголь был его пристрастием юношества. Едва избавившись от пагубной привычки, Анатолий, убежав от действительности, решил, что в новом пространстве можно начать заново и без последствий.
— Избавиться бы мне от неё, а как?.. — пару минут они с хозяином кабака сидели в тишине, но на мысли сказочнику так давило произошедшее, что он просто не мог молчать.
— От кого?
— От Маньки этой.
— Какой ещё Маньки? Тебе, брат, похоже, наливать вообще нельзя.
— Не поверишь. Закопал куклу — откопал девчонку. Теперь везде со мной таскается — не отлепишь.
— Здесь и не такое бывает, — то ли издевательски, то ли понимающе произнёс хозяин, отвлекаясь на протирание стакана, — так где, говоришь, эта твоя Манька? Ты здесь один, как я погляжу.
Анатолий выпил ещё.
— Убежала, как на меня ваши работяги бросились.
— Здесь чужаков не любят. Привыкай. Так раз убежала — чего переживать.
— Она мне за сердце зацепилась и не отпускает, падла… — перед глазами начинало плыть, а язык уже изрядно заплетался, — чувствую, будто рядом стоит и смеётся. Веришь?
— Ну, здесь я тебе не помощник.
— Да знаю я, вот и не спрашиваю ничего. Херота собачья, а не жизнь…
— Не ворчи, чай не старик ещё. Иди наверх, проспишься и полегчает. Только смотри, чтобы у тебя барыши не свистнули, а то на улице останешься.
В свою комнату Анатолий вернулся уже знатно поддатый.
— Всё, можно закрываться, я пришёл, — оповестил сказочник, плюхаясь на кровать.
— И тебе добрый вечер, — хмыкнул сидящий в углу мужчина и чиркнул спичкой, поджигая подобие самокрутки.
Пора было спать. На степь опускалась страшная ночь, от которой не спрятаться было даже в тёплом помещении. Говоря о тепле — ни с того ни с сего сказочник чувствовал, как промозгло и холодно за окном, сам находясь внутри. Будто бы то чудо стало его вторыми руками.
Анатолий встал с кровати и открыл дрожащими руками чемодан в поисках ночной рубашки, но находил только исписанные листы. Неужели забыл?
«Да где же…» — бормотал сказочник, перетряхивая весь чемодан, из которого лез всякий хлам. Его сосед по комнате, простой работяга Боря, с невозмутимостью каменного изваяния наблюдал за бесплодными попытками найти нужную вещь, однако очень скоро обратил внимание на одну малозаметную деталь.
— А чего ты бабский шарфик с собой таскаешь? — спросил Борис, кивнув на выглядывающий из чемодана край тускло-розового шелкового шарфа.
— А, это? — сказочник не сразу понял, в чём дело, — Это племянницы моей, Таси. На память, — все жители здесь, кажется, обладали уникальной проницательностью, так, что страшно делалось.
— Померла что ли? — утвердительным жестом Борис извлёк из-под перевёрнутого ящика бутылку водки, — будешь? — сказочник кивнул.
— Да вроде бы нет… — Анатолий вздрогнул, — вроде бы…
— Вот оно как… А где она сама?
— А хрен знает, — Анатолий опрокинул стопку, — раз! И нету. И исчезла.
— Это как? — недоумевал работяга.
— Без вести пропала, как по новостям передают.
— Так может она где-то здесь? Здесь все потерянные, глядишь, и Тася твоя затесалась.
Сказочник задумался, сопоставляя одно с другим. Так страшно ему давно не бывало.
***
На следующее утро, едва протрезвев, сказочник направился всё к тому же пустырю, чтобы наконец-то убедиться, что всё произошедшее не было его галлюцинацией.
«Дыра в земле, обыкновенная, — сказочник наклонился к яме, бывшей когда-то Машиной могилой. Действительно ничего примечательного — яма как яма. Возможно, даже вообще не та, которую он копал — все пустыри в этом городе были настолько одинаковые, что легко можно было потеряться. И пропасть без вести, как же без этого, — признаков живого существа не наблюдается, — только сейчас он задался вопросом, как Маша вообще поместилась в эту яму, учитывая то, что она была размером метр на половину, а рост девушки был чуть меньше полутора метров, — где же ты, земляная девочка? Не выдумал же я тебя?»
Анатолий жил сказкой. Был ею. Сам сочинял, сам повторял, сам верил. Маша тоже была частью сказки, ровно как и странный пустынный город, и те работяги, внезапно враждебные к приезжему, и загадочный хозяин ночлежки. Стало быть, была у сказочника над этими событиями власть?
«На кой чёрт я вообще пошёл эту куклу закапывать? На кого она была похожа, что меня так переклинило?» — Анатолий уже заранее знал ответ, но признаваться самому себе не хотел. Ему пришлось даже не уезжать — бежать и спасаться из родного города в эту проклятую глушь. То, что он натворил, нельзя было ни оправдать, ни осмыслить.