— Я болею. Там, внутри, — земляная девочка положила себе руку на грудь и укоризненно покачала головой, — у меня там дырка от ножа.
— Понятно… — пробормотал Анатолий. Не было, выходит, никакой сказки — только страшная проза реальности.
— Так откуда же ты такая взялась? — спросил сказочник, останавливаясь у случайного куста посреди бескрайней степи. Небо тревожно гудело, как рельсы перед тем, как по ним промчится поезд, а вокруг было ни души.
— Не помню, — блаженно улыбнулась Маша.
— А что ты помнишь? — устало спросил Анатолий.
— Помню, как гуляла и очень-очень устала, — девушка положила голову на плечо сказочнику и прикрыла глаза, — и решила прилечь. И тебя я тоже… Помню.
— Да уж… Прилегла. Я в жизни подумать не мог, что всё окажется так просто.
Он понимал, что всё было не просто. Он понимал, что всё, что он натворил, аукнулось ему странно, страшно и очень больно. Девочка из земли всё так же блаженно улыбалась и держала его за руку.
Сказочник видел небо и слушал треск костра. Земля вокруг делалась лёгкой тёплой периной, убаюкивала и присыпала сверху сырым одеялом. Дети сделали себе новую куклу. Та, что принадлежала ему, наконец отпустила своего хозяина.
***
Очнувшись от странного подобия транса посреди поля, сказочник с ужасом обнаружил, что всё вокруг стало каким-то… Не в меру настоящим. Всё будто, будучи картонным и игрушечным, приобрело объём и свои истинные цвета. Светотень, такая искренняя и настоящая, играла на его лице, превращая и самого сказочника из выдумки в часть действительности.
Встав на ноги и отряхнувшись, мужчина направился в сторону милицейского участка. Шёл сдаваться — уже не выдерживал того груза вины, что взвалил на него один роковой день; оступившись и полетев в пропасть, он должен был однажды достать до дна. Он шёл, а позади всё горело. Горел и он, медленно и болезненно, старательно игнорируя это чувство.
На требовательный стук ему открыл дверь молодой лейтенант.
— Вы к кому? — спросил он, с удивлением разглядывая вошедшего. Сразу видно, не местный, у местных глаза другие.
— К участковому, — выдохнул Анатолий.
— Зачем? — лейтенант испуганно обернулся в темноту кабинета. Да, это был тот человек, о котором его предупредили.
— Поговорить надо… Наедине, желательно.
— Наедине не получится, у нас тут же посетители. Заходите в кабинет, если что-то очень срочное, — юноша закрыл за Анатолием дверь и отошёл к окну. Дальше эта чертовщина была уже не его делом.
Войдя в кабинет, сказочник приметил двоих. Это были уже знакомые милиционер и местный работяга.
— Товарищ Калинин! — воскликнул милиционер, поднимаясь со своего рабочего места и пожимая руку вошедшему, — зачем, значится, пришли? Вы же вроде все свои вопросы уже решили?
— Где Маша? — строго спросил сказочник, почти уверенный, что его новую знакомую должны держать где-то здесь. Она бы нашла его, если бы была свободна. Она обязательно бы нашла.
— Какая Маша? — с искренним удивленным лицом спросил милиционер, нахмурив брови.
— На вид лет шестнадцать, в вязаном платье, волосы рыжие в косе… — сказочник принялся судорожно перечислять приметы Маши, точно все сведения о ней могли раствориться в воздухе и исчезнуть навсегда.
Милиционер наиграно задумался.
— Нам никакая Маша не поступала. Недавно только заходила девушка её лет, называлась Таисией.
Повисла страшная тишина.
— Как не поступала? — упоминание Таси Анатолий проигнорировал. Она просто не могла после такого продолжить вести нормальный образ жизни! Он даже… Он даже не уверен был, что она жива!..
— Вот так, не поступала. Я здесь всех малолетних хулиганов знаю, такую точно не пропустил бы.
— Так мы же вместе её и видели! — сердце у Анатолия стучало как бешенное, — она же… — на смену страху приходило отчаяние, — она же…
Сказочник всё понял. Прошлое ходило за ним попятам, не отпускало, пугало из-за угла и мерещилось в каждой тени. Страх быть уличённым сковывал и душил, делая воздух вокруг вязким и липким. Он должен был в конце концов прийти к этому выводу.
— Зачем ты его обманул? — спросил Борис, когда за Анатолием закрылась дверь. Это он рассказал ту печальную и страшную историю милиционеру, в следствие чего сказочника решили направить на путь истинный. То, что он был нехорошим человеком, было понятно сразу — Борис чувствовал людей, и тем более таких ярких как приезжий, поселившийся с ним в одной комнате.
— Так ты же и сам видишь, что не было никакой Маши. Придумал он её, значится.
— Это-то понятно, что придумал. А зачем было… Про Тасю?
— Надо, значится. Надо. Он ведь за этим сюда и приехал, — мрачно произнёс милиционер. Таким, как Анатолий, тюрьма помочь не могла.