***
Сказочник стоял напротив странного здания, напоминающего собой разломанную каменную лестницу. Там обычно играли дети, но сегодня было как-то необыкновенно тихо и безлюдно.
Ведомый тем же чувством, с которым закапывал куклу, Анатолий принялся карабкаться по развалинам выше и выше, пока не перестал видеть ничего кроме огромных сизых облаков.
«Зачем я это сделал?» — извечный вопрос, долгие годы терзающий сказочника. Он скитался по разным краям, как неприкаянный, но нигде не мог найти покой, нигде не мог спрятаться от самого себя.
А Тася… Тася была молодец. Хорошо училась, любила животных и красиво вышивала.
Стоя на вершине, сказочник закрыл глаза. Открыл — белое небо. Закрыл. Не открыл.
— …Значится, у нас труп, — заключил милиционер, оглядывая бездыханное тело, — значится, самоубийца.
***
Девушка шла по полузаброшенному кладбищу и постоянно оглядывалась по сторонам. Рядом на привязи, пытаясь выбрать живые стебельки из ковра сухой травы, пасся невысокий пегий жеребчик, а по левую руку стоял маленький покосившийся деревянный домик. Достаточно уютное место, если не знать, что здесь были погреблены десятки, если не сотни несчастных.
Таисия остановилась, зайдя за оградку, и крепко задумалась, склонив голову. Она уже чувствовала, как в воздухе витал дух того, к кому она пришла. Однако, не прошло и пяти минут, как она обнаружила рядом с собой мальчишку в забавной куртке на вырост.
— Ты кто? — спросила она, отойдя на шаг в сторону.
— Пашка, сын смотрителя кладбища, — ответил мальчишка, — а ты к кому пришла?
— Ну здравствуй, Пашка, — бледно улыбнулась Тася, сжимая в руках букет. — Калинин Анатолий Анатольевич. Получила телеграмму о том, что он погиб.
— Погиб, — кивнул Пашка и поправил растрепавшуюся русую чёлку, — он на отшибе, там, слева. Давай покажу.
То, с каким спокойствием этот мальчишка говорил о смерти, слегка пугало. По крайней мере, Тасю. Сама она, приблизившись к ней настолько, насколько только можно было, теперь пугалась каждого шороха.
Спустя пару десятков шагов они оказались у могилы с грубо сколоченным деревянным крестом. Таисия возложила букет и села на оградку, напряжённо и испуганно о чём-то думала. Пашка почему-то продолжил стоять рядом.
— Ты чего? — спросила Тася.
— Ничего, — пожал плечами мальчик. — Кстати, это при нем было, — Пашка протянул девушке помятую тетрадь, — храню до сих пор, вдруг кто придёт. Мне пять лет было, когда твоего этого Калинина захоронили. Не читал, честно. И что-то ты это… Очень поздно. Аж на десять лет задержалась.
— Скажи мне, Пашка… А что ещё было, пока меня не было? — спросила Тася так, как будто жила в этом городе, сколько себя помнила. А, как говорил покойный, все провинциальные города были удивительно похожи.
— А почему тебя не было? Я же тебя, кажется, видел. Это разве не ты была? Рыжая косичка, вязанное платье…
— Ты перепутал, — вздохнула Таисия.
— Да ничего я не перепутал! Точно тебя видел, ты в земле лежала.
— Лежала, — пробурчала Тася. У девушки тут же навернулись на глаза слёзы, — но выбралась. И это было не здесь.
— А это тогда откуда? — мальчик протянул Тасе фотографию. На неё были изображены напуганный сказочник и радостная девушка, похожая на саму Таисию.
— Не знаю, — пожала плечами девушка и смяла в кулаке фотографию, — он же сказочник.
Конец