— Я уже объяснил. Если не доверять мне даже в мелочах, то и затеваться было бесполезно, — мужчина устало вздохнул, переводя взгляд на холодильник. Поесть дома он так и не удосужился, а Макдональдс на углу отчего-то закрыли…
— Ань, пирог достань с брынзой, — подала голос пегая, — а то он тебя не довезёт.
— Что сказал Синий? Где Яна? — Алексею хотелось ясности. Ночью голова и так плохо соображает, а его тут ещё и задвигают, как несмышлёныша.
— Ничего не сказал, — без обиняков выдала Антуанетта, освобождая от фольги осетинский пирог. — На твоей девчонке у него свет клином не сошёлся. Это Маша расстаралась.
— Я тебе ничего обещать не буду, — ответила на удивлённый взгляд следователя пегая. — Может быть это пустое. Но завтра ночью соберётся масштабный шабаш, и не для всех сочувствующих, а закрытый, для посвящённых. Я думаю, что единственная за последние сто лет «ушедшая в ночь» будет весомой темой для разговора.
— Шабаш, значит, — дверь, тихонько тренькнув, отворилась от лёгкого пинка.
Директор, заспанно щурясь от света, хмуро оглядел всех присутствующих.
— Меня, значит, посвящать в свои планы не обязательно? Надо оно мне или нет, без разницы? — укоризненно продолжил Толик, приглаживая разлохматившуюся шевелюру. — Я вот ни на какой шабаш не поеду, — парень выудил из раковины чашку и двинулся к столу, узрев съестное.
Алексей чуть сдвинулся в сторону, освобождая место для вставшего не с той ноги директора.
— Я с ней не сяду! — парень сцапал кусок со стола и, нахохлившись, уселся на ведре у окна, подальше от мелированной золушки.
— Чего это? — подняла бровь брюнетка, глядя на его выкрутасы.
— Я с садистами за одним столом сидеть не буду, — не поворачиваясь, буркнул Толик. — А она ещё извращения эти фотографирует!
Лицо Антуанетты на секунду вытянулось, но что-то вспомнив, она только махнула рукой.
— Ты меня не путай. Маш, это он про твой летний отрыв, что ли? — женщина глянула на криво усмехнувшуюся подругу. – Ну, так там у всех рожи вроде довольные…
— Да мало ли! — гневно засопел директор. — Это преступление против человечности… против мужиков!
— А у нас следователь есть, давай узнаем? — оживилась брюнетка, почуяв спор.
Толик выжидательно уставился на занятого своими мыслями мужчину.
— Я не знаю про что вы тут, — наморщил лоб Алексей, абсолютно не желая вникать в детсадовские разборки, — но если всё добровольно, без травм и претензий…
— Да, ну вас, — Толик завернулся в одеяло с подоконника и занялся пирогом.
— Когда едем? — воспользовался жующим затишьем следователь.
— Вот сейчас чай допьешь, и поедем, — отозвалась Антуанетта. — Ты же на машине?
Алексей кивнул.
— Всем ехать, смысла нет, — вышла из задумчивости Мария. — Надо бы мне с тобой собраться, — взглянула она на мужчину, — но у меня была одна неприятная история, и светится на шабаше мне не с руки… Я договорилась, вас с Аней встретят и проведут на место. Дальше сам.
— Я понял, спасибо, — Алексей залпом опрокинул в себя содержимое кружки и развернулся к скучающей брюнетке. — Поехали?
Глава 7
Полупустые ночные улицы, свет встречных фар в лицо, и тишина в салоне, нарушаемая редкими, отрывистыми указаниями сидящей рядом киллерши. Алексей тряхнул головой, отгоняя дремоту, и словно невзначай мазанул взглядом по тёмному силуэту попутчицы. Как её там подружка называла? Антуанетта? Забавно... Для директора пусть оно так, конечно, и остаётся. Ему ни к чему. А вот для следователя: Анна Валерьевна Смольская, 29 лет. В юности чемпионка области по биатлону - подающее надежды дарование. Потом травма, замужество... потом пропала. И вот, надо же, нашлась. Уже Антуанеттой, снайпером, наёмной убийцей в паре с какой-то пигалицей... Марией Сергеевной Шиловой - сиротой, творческой личностью, у которой семь лет назад была попытка к самоубийству после изнасилования. Мужчина нахмурился, припоминая детали чужой не слишком радостной жизни: постановка на учёт, реабилитация, антидепрессанты, коими она второй раз и отравилась... А дальше сведения обрывались. Местожительства сменила, нигде не регистрировалась, нет ни банковских карт, ни телефона. Да и не интересна она была никому, разве что теперь одному беспокойному следователю, который сам до сих пор не понял, во что вляпался и куда едет уже добрых полтора часа.
- Сейчас по просёлочной дороге и на перекрёстке налево, - чуть хрипловатым от долгого молчания голосом произнесла Антуанетта. - Скоро на месте будем.