ксений, ксений, семьи наснаг
наказанья блестни нам знак
повивально-суровый риск
триба войлока леватрис
пурим перин евфрата диван
Перун pour une infante d é funte
ксений, ксений, лотар-орест
sator satur rutate est
тел телема для матерей
крепни, фетус, и матерей
пурим перин евфрата диван
Перун pour une infante d é funt
телегонией налетай
в наиконенный календарь
с василисками породнясь
наливайся узором мяс
коронация араньяк
ореонная скоромня
пурим перин евфрата диван
Перун pour une infante d é funt
«Совершенно неприличны цветы зимою, мужской наряд на женщине и женский – на мужчине», – писал Григорий Назиниан. Столь же неприличествующей многим ознакомившимся с общей фрейдистской теорией о происхождении обычая цветодарения начинает казаться традиция возложения цветов на могилы. Действительно, если в древности на похоронах специи, цветы и пахучие вещества использовались, чтобы скрывать смрад разложения, то сейчас, когда необходимости в этом уже нет, христианский мир, отказавшись от специй, продолжает держаться цветочного обычая. Вероятно, это связано с тем, что, во-первых, венок, который возлагают на могилу, символизирует круг жизни (круг – форма венка, жизнь – содержимое венка), отсюда же – четное количество цветов на похоронах; кроме того, во-вторых, христианские похороны являются символической свадьбой, то есть умерший венчается со своей «истинной» жизнью (объединяется святым духом с божественным миром для того, чтобы перейти на иной уровень существования – так же, как венчание с женой означает перевод с помощью святого духа в новую сущность двух человек вместе) и пресуществляется для жизни вечной. Другими словами, нет прямой связи похоронной традиции с идеей дефлорации, лежащей в основе бытового дарения цветов, и, тем не менее, тесная связь Эроса и Танатоса прослеживается также и в сходстве брачных и похоронных ритуалов (стоит вспомнить, что существовал славянский ритуал «свадьбы-смерти»).
НАДУТЫ НАДИТУ НА ДАТУ УДАРА,
на раду подарка,
пуукко закупорок
в тел рванье
у курдов festin de l'araignée
кайку kaikua
caita caimassea
наузея,
недомогание –
КОРОНАРНАЯ КУРКУМА
кабогания маркоман.
Трафальгар –
Hагльфар,
МИ тифоны латифундий,
Комитас,
как Мидас,
гнида Нуха это Хундинг:
– пуповинами опутан
кейко, кайко,
боробудур –
на древесного кобольда
майкапар
лусиньолами какой-то
закопал
КАЙ----КО—БАД
КА------ТАЙ-БА-
Т.
------------------------------------------------------------------------
Вилли Р. Мельников
ДООС – лингвозавр
Сармато-скифское послестишие
( оригинал и перевод на русский)
…Изребрился мой день — и спотыкается о его ступени ночь… Кто сумеет срубить сердцевину солнца отдельно от коры дождя?.. Тучи растают быстрее, чем из них секиру вытесать успеете. Пламя-молчание её испеплит скорее, чем закалится она. Неразделивень сплавит святилище со вздохами тех, кому не хватило раскрошившихся лун дойти до него… Всинённая в горизонт ржавчина не привыкла зеленовато проигрывать в поединках с оттенками искривлённостей непреодолинии горизонта, древесно вычерневшейся из насмешливых скал,,, Но они — сгущённые оттирания вдумий от усталости болей: их возьмут с собою отплески побоявшихся пряно пересыхать озёр,,,
Шиповатая доброта расклёвывает беззащитную злобу… Стены всегда чувствуют себя гостями в ими же порождаемом доме, если окна отказываются время от времени становиться замочными скважинами в так и не прорубленных дверях… Облачаться в стену не построенной крепости – значит принуждать эхо изгорчающих безветрие бойниц к клыкастой наготе… Позволишь глубоководным окнам дышать жабрами дверей — и постигнешь законы впадения потока слепоты перьев сна в без-слышье надменного пробуждения, сжигающего недоцветшие проклятвы…
--------------------------------------------------------------------
Елизавета
Кузьмина-Караваева
*
Когти яростного грифа
Рвут с груди знак талисманный,
Жду я огненосца-скифа,
Пиршество зари курганной.
Сердце оплетают травы.
В сердце терпкий вкус отравы.
*
Я склонила голову мою,
Я тебе молитву новую пою:
Мое солнце, светлый Боже.
Но глядит он, мудрый, строже...
Буду ль я в его раю?
Кровью запеклася рана,
Взор мой меркнет от тумана...
Мое солнце, светлый Боже.
Но глядит он, мудрый, строже...
Где ты, тихая нирвана?
Из книги «Скифские черепки»
1912 г .
-------------------------------------------------------------
Ольга Адрова
ДООС – рок-стрекоза
Царь
Сад,
сад,
сад.
На пригорке дом.
На пригорок тот
Пуще птицы взгляд летел –
Обегал кругом...
Был царь богат,
Из его палат,
Как пылал закат,
Грезой плыл
Тот сад.
Говорящий взгляд
Он душою пил,
Молодел, любил, –
Аль не видишь, царь,
Что тот сад – не свят...
В теле огонь,
В голове звон, –
Ах, не свят твой сон,
Царь-государь.
Ох, сажал твой брат,
Поливал тот сад,
Где он теперь,
Тень в тени теней.
Лег и пропал.
Лег и не встал.
Вот уже и день:
Спи, голубок.
Тебе бог
Гнездо свей!
Спит царь, к нему
Сон пришел.
Вечер уж, ночь,
Царю невмочь –
Захотел он сам
Сад в дар...
Пряха:
– От страха
Мокра рубаха.
Ах, не свят
Сад-взгляд.
Сад-солома
Вокруг дома!
В прахе сад,
Прахом свят, богат.
Темен сад.
Огневой закат.
Дерева шумят
Не в лад.
Что шумят? не спят.
– Прах свят,
– Прах свят.
Царь выходит в сад:
– Красен закат.
Красив твой взгляд,
Отец мой, брат!
Глух сад, нем сад.
Мертвецы не спят.
Глухотой поят...
Глухо ухо,
Не для слуха.
Лед рук, ляг
На грудь, мрак.
Дерева звенят
В лад! Рань...
Там царь,
Где отец,
Где брат
Лежат!
– Вставай!
– Правь, государь! –
Глух государь.
– Рань, рань!
Нем государь.
Царству царь не рад,
Словно Богом взят,
Словно цену враз
Потерял тот клад.
Его голос – стон,
Его мысль – как сон,
Не в лад...
Правит он с трудом,
Вроде брата он:
Полно тело
тишиной плена.
Глухотой моря
полно горе...
-----------------------------------------------------------
Александр Чернов
ДООС – днепрозавр
Киев, Украина
Сказание об Индийском царстве
Я есть Иоанн царь, старший при дворе,
царь царям соседним, царевич и царица.
Под собой имею три тысячи царей,
а хотите честно - три тысячи триста.
Много территории. Правлю я один.
Царство-государство любое поместится.