Чужеземные маги тоже не спускали глаз с богатой Аглирты, помогая пожару войны разгореться еще сильнее. А где-то позади арены действий маячили таинственные Безликие. И Банде Четырех приходилось метаться по всей Долине, пытаясь совладать с ситуацией.
И никто из солдат, баронов и искателей приключений не подозревал, что судьба королевства уже предрешена.
Деяния их вызвали к жизни перемены, которые вскоре поставят на край бездны Аглирту, а вслед за ней и весь Дарсар.
Пролог
ПЛАМЯ СВЕТИЛЬНИКА отражалось от старательно начищенных щитов с гербом Делкамперов. Юноша в красивой шелковой рубашке обвел невидящим взглядом богатые гобелены на стенах и забормотал:
— Любимая моя, ты поутру… свечою на ветру… на ветру…
Он тяжело вздохнул, смахнул лист пергамента со стола и проткнул пером ни в чем не повинное яблоко.
— Ну какой я бард? Придумали тоже! — в сердцах воскликнул юноша и уставился на звезды, сиявшие в распахнутом окне.
Флаерос Делкампер откинулся на спинку стула и со стуком водрузил ноги на полированную крышку стола. По сравнению со стихосложением битва с драконами — сущие пустяки.
В окно влетел свежий ветерок, принесший знакомый запах моря. Флаерос вскочил и заскользил к окну, неуклюже повторяя движения одного из придворных танцев. Снаружи открывался вид на Рагаларский залив, море серебрилось под светом восходящей луны и привычной россыпи звезд.
Сколько раз он стоял у этого окна, глядя на открывающийся вид Дарсара. Морю было все равно, оно не обращало внимания ни на гордых и могущественных Делкамперов, ни на шумный и пышный город Рагалар. Когда-то, много лег назад, прапрапрадед Флаероса был столь же юн, он стоял на этом самом месте и смотрел на те же звезды. Замок Варандор, твердыня Делкамперов, пять веков высился над заливом, словно мрачная, неприступная скала. Центральная башня крепости выступала вперед, возносясь над бушующими волнами, как нос каменного корабля.
За спиной мелодично зазвонил колокольчик. Флаерос живо обернулся. «Что могло стрястись в такой час?»
Колокольчик зазвучал вновь, затем послышалось глухое покашливание старого слуги. Бард Делкамперов чуть улыбнулся и крикнул:
— Входите!
Приподняв бровь, юноша уточнил:
— Джантлин, это ты?
— Конечно, лорд Флаерос, — подтвердил глухой голос.
Бард повернулся к окну, чтобы скрыть от вошедшего улыбку. «Джантлин всегда кажется таким уставшим от жизни, что на него невозможно взглянуть без смеха». Справившись со своим лицом, Флаерос повернул голову и спросил, обращаясь скорее к ряду щитов, чем к слуге:
— Что привело тебя сюда так поздно? Кому-то потребовалась моя песня?
— Напротив, милорд. Бродячий менестрель согласился играть на арфе за еду и кров. Он сказал, что прибыл из Аглирты, и…
Флаерос резко обернулся и вихрем вылетел из комнаты.
— Джантлин, ты молодец! — бросил юноша на бегу. — Спасибо! Огромное спасибо!
Последняя фраза донеслась уже из коридора. Старый слуга засеменил следом, но увидел только прыгающую по стене тень господина, который успел преодолеть несколько пролетов лестницы. Джантлин грустно улыбнулся. Мальчик так похож на своего отца! Как птица порхает, как пламя пылает… Улыбка на губах Джантлина угасла, когда он вспомнил следующую строчку старой баллады — «оставляет лишь имя, юным погибает». Ох уж эти баллады! Всегда заведут тебя, куда ты и не собирался. Как и любовь, как сама жизнь. Ох-хо-хо… Джантлин пошарил за пазухой и достал фляжку с согревающим, которым привык разгонять грусть и уныние. И приложился к горлышку.
Прекрасная и причудливая музыка арфы оборвалась, когда Флаерос сбежал по ступеням и остановился на последней лестничной площадке, оглядывая главный зал.
В пламени светильников он увидел толпу родственников и замковых слуг. Дядюшки были наряжены в родовые цвета, алый с золотом. Многие покачивали в такт музыке опустевшими кубками. Но служанки не спешили наполнять бокалы господ. Когда мелодия утихла, все разом загалдели, засыпая вопросами мужчину с усталыми глазами, который сидел на стуле между пиршественным столом и большим окном, выходящим на море. Струны арфы в руках менестреля еще дрожали. Новостей из Аглирты ждали уже давно. Когда еще выдастся случай расспросить очевидца, а не сплетника, передающего смехотворные и сомнительные слухи? Арфист поднял глаза на Флаероса и чуть склонил голову, хотя из-за длинных усов и так нельзя было разобрать выражения его лица.