Хоукрил яростно зарычал, подхватил самую маленькую лодку и вознес ее над головой.
— Гларсимбер! Краер! Помогайте!
Они успели подхватить лодку прежде, чем сгибающийся под ношей латник рухнул в воду, и помогли ему удержаться на ногах. Весла полетели во все стороны, когда трое мужчин насадили лодку транцем на два столбика, направляя ее нос на врагов, словно острие огромного копья.
— Почему мы просто не спустим лодку на воду и не уплывем? — закричал Ролин, махнув рукой на оставшиеся суденышки.
— Потому! — рявкнул Краер. — У них есть луки!
— Или что похуже, — угрюмо бросил Сараспер, пригибаясь за бортом одной из шлюпок.
— Эмбра! — заревел Хоукрил, побагровевший от усилий. — Ролин! Прячьтесь! Живо!
И махнул рукой на Сараспера, который скрылся за лодками в дальнем конце причала. Ролин кинулся было выполнять приказ, но прежде чем он успел двинуться с места, среди всадников выделилась темная фигура, взмахнула рукой — таким знакомым до боли жестом, — и мир взорвался.
Пламя… слепит глаза…
В огненном вихре взметнулись обломки. Краер что-то закричал, беспомощно взлетая в воздух и рушась в холодную воду. В руках он сжимал клинок.
Хоукрил успел закрыть лицо рукой и спас глаза, но щека и ухо пострадали от осколков. Когда туча щепок пронеслась мимо, доски причала под ногами латника взорвались, отбрасывая его в воздух спиной вперед, в самую гущу облака из разнесенных вдребезги лодок.
Ролин уцепился за один из столбиков и держался за него из последних сил. Когда он дернулся на помощь Хоукрилу, его завертело вокруг столба как юлу. Юный бард ничего не слышал, хотя знал, что треск и грохот дерева заглушал любые крики людей. Лодка, которой Хоукрил загородил проезд всадникам, сорвалась с места и понеслась вперед как огромный боевой молот. Она врезалась в колонну врагов, вышибая их из седел, круша людей, лошадей и доспехи с одинаковой неотвратимостью и мощью. Ролин в ужасе открыл рот, понимая, какой сейчас там взметнулся крик. Крик агонии.
Когда к барду начал возвращаться слух, сперва в ушах зазвенело, это отдавался эхом последний взрыв. Вокруг — впереди и сзади — на землю рушились деревянные обломки, щепы и доски, пронизывая кусты, деревья и латников невиданными щербатыми копьями.
За спиной раздалось устрашающее бульканье — то ли из пучин реки вынырнуло кошмарное чудище, то ли начали тонуть разбитые лодки. Ролин не рискнул оглянуться и посмотреть, что именно там происходило. А потом добрая половина пристани, взлетевшая на воздух, рухнула перед ним, прямо на передовой отряд трех баронов.
Кровь хлестнула фонтаном, во все стороны полетели куски мяса с осколками костей, оторванные головы лошадей, копыта, части доспехов. Ролин увидел, как один из латников на полном скаку метнул копье в мага, который учинил эту кровавую бойню. Тот так резко пригнулся, что вывалился из седла, зато голова осталась цела и копье пролетело мимо.
— Проклятый выродок! — в сердцах завопил воин.
Никогда прежде бард не слышал таких боевых кличей, но, нужно признаться, подобного сражения ему тоже видеть не приходилось. Течение уносило лодки от разбитого причала. Некоторые плыли вверх дном, другие были полны воды, и многие неизбежно должны были вскоре сесть на камни, которые поджидали вниз по течению… Но у Ролина больше не было времени оглядываться по сторонам, потому что частокол сверкающих копий был уже совсем рядом.
Внезапно из-за его спины выбежал приземистый Гларсимбер, в искореженных и помятых доспехах.
— Ну, давайте же! — воскликнул он, хищно ухмыляясь и размахивая мечом. — Ну, скорее!
Барон кинулся к своей будущей добыче, но нападающие резко остановились. Всадники рванули поводья, лошади встали на дыбы, а один латник не сумел вовремя придержать коня, тот забил копытами и рухнул с изломанного причала прямо в реку.
— Остановитесь, воины Аглирты! — заревел Гларсимбер так зычно, что его, наверное, было слышно на том берегу реки. — Я, барон Аглирты, приказываю вам! Назад!
В ответ раздался презрительный смех, и в барона полетело сразу два копья. Одно он отбил, а второе перехватил и изо всех сил метнул обратно. Хозяин копья вывалился из седла, со страшным грохотом рухнув прямо на разбитый причал. Из спины у него торчал окровавленный наконечник копья. Латник дернулся пару раз, словно выброшенная на берег рыба, вытянулся и замер. В барона полетели новые копья, но он легко отпрыгнул за груду досок и, по-волчьи усмехаясь, спросил: