- Не спеши. Любое письмо надо перечитать пять-шесть раз и вычеркнуть лишнее.
Хлеб с колбасой доедал Веснин.
Ирины Петровны в кабинете не было. Нина попятилась к двери, но выход отрезал технарь из комиссии. Прислонился к створке и сложил на груди волосатые руки. Довольная ухмылка не предвещала ничего хорошего.
- Ваш заместитель начальника любезно предложила место для разговора.
В костюме цвета спелого каштана и золотистой рубашке глава комиссии походил на короля в день восхождения на престол. Нина прикусила губу. Алчный блеск в почти чёрных глазах, демонстрирующая полное превосходство улыбка - кто приехал из отделения? Пятничные страхи ожили и скрутились в сердце девушки в тугой узел.
- Мы уже беседовали, - осторожно произнесла инспектор.
- Вы солгали. Прикинулись простушкой и обманули меня. Покажите его.
- Я не понимаю.
- Достаточно, - в голосе прорезалась сталь, - вытащи осколок!
- Нет.
Ракитина сжала губы. Вспомнились слова Рябинина: песочные часы не отнять силой, только получить в дар. Значит, Веснин любой ценой хочет заставить подчинённую отдать брелок. Обличённому властью человеку проще всего надавить на другого психологически. Накричать, унизить, надавить на жалость - неважно.
Девушка мысленно собрала волю в кулак. Олегу или Игорю Дмитриевичу она бы подарила маховик; проходимец, разоривший её квартиру, останется с носом.
- Я могу распотрошить твою сумку и забрать. После сорвать одежду и прилюдно унизить. Этого хочешь?
- Ложь, - твёрдо произнесла инспектор.
Веснин доел бутерброд.
- Даже так. Ладно, - он взъерошил волосы, - вот, скажи, зачем тебе лишняя головная боль? Дома нормального нет, семья ни во что не ставит, о мужчинах знаешь только из книг, работа - редкостное дерьмо. Для чего распылять силы на пророчество? Прислушайся к голосу разума и поступи, как остальные.
- Такие же ограбленные?
- Сговорчивые, - он по-отцовски улыбался, - предлагаю сделку. Ты отдаёшь осколок, я возвращаю утраченную память.
Нина сжала сумку. Окон в кабинете не было, дверь охранял подручный Веснина. Обед, и крика никто не услышит. Господи, зачем Ракитина попросила Игоря Дмитриевича не ждать?
- Я знаю о твоих снах и девушке-драконнице. Её зовут Савана, по характеру - редкая стерва, отнявшая жизни у многих людей. Хочешь понять, зачем богиня преследует тебя? И кто сгорел в чёрном пламени?
- Вы не могли этого знать. Я рассказала только...
- Двоим, верно? Что я говорил про голос разума? - он повернулся к колонне, - пора.
Из тени опоры вышел Олег.
Нина вскрикнула и попятилась к стене. Швабры ударили в плечо, бутылки с отбеливателем упали на ноги, но девушка не заметила боли. Отмахнулась, как от назойливых мух.
- Они сильнее, - голос журналиста казался сухим и безжизненным, словно у читающего текст диктора, - я сделал выбор и не жалею. У нас не было и нет шансов, а глупо умирать я не хочу. Отдай маховик и обретёшь спокойствие.
В глазах Олега кружилась серая тень.
- Что вы с ним сделали?
- Вернул утраченную память. Пойми, наконец, одна ты со своим осколком сделать ничего не сможешь. Я предлагаю защиту и...
Веснин осёкся. Распахнулись двери, и психолог втолкнул в кабинет Игоря Дмитриевича.
- Он подслушивал, - отрапортовал помощник Веснина.
- Вот и последний упрямец, - мужчина торжествующе потёр ладони, - раз все в сборе, то пора начинать.
Кивок, и глухой удар отправил Нину в тревожный полумрак.
Глава 14. Разорванные узы
Летний ветер покачивал гигантское пирожное, венчающее крышу «Сахарного дома». Имитирующую белковый крем вату украшали картонные ягоды, в гранях корзиночки из папье-маше торчали цукаты - куски разноцветного стекла, ночью сияющие подобно фонарям. В воскресные дни в царство сладостей и шоколада выстраивались очереди родителей и детей, нетерпеливо машущих руками и клянчащих мороженое и конфеты. Два этажа не вмещали желающих отведать вкусностей, владельцы дома подумывали достроить третий.
В утро понедельника площадь перед магазином пустовала. Июльское солнце согревало зонтики, укрывающие деревянные столики и лавки, журчал фонтан, отлитый по образу Нерота. Змеились по крыльям струйки, жемчужной россыпью падали в бассейн, и казалось, феникс плавает в пруду и готовится улететь за облака.
Болтая ножками, на скамье сидела девочка и переплетала сатиновые ленты в косичку. Ветер трепал рыжие хвостики и кремовое платье, но ребёнок, прикусив губу, смотрел на тесёмки, размышлял над следующей. Какую выбрать? Жёлтую, красную или зелёную? А, может, синюю, как мамины глаза? Или оранжевую, точно папины волосы? А-ах! Обе! А третья? Малышка нахмурила бровки. Плохо с другими! Плохо!